Г.А. Захарьин и Александр III
Государь Александр III, будучи, как он думал, всегда здоров, не нуждался во врачебной помощи, не любил лечиться, не особенно верил в могущество врачебной науки и считал медицину «бабьим делом». В его время положение врачей в аристократическом мире и при Дворе было какое-то неопределенное и двусмысленное. Врачи, как художники и актеры, стояли как будто на границе между «господами» и высшей прислугой; врачей принимали в спальне и детской, но в гостиную пускали с трудом, а за столом сажали на конце стола с гувернерами и боннами.
Государь и Императрица не особенно долюбливали немцев-врачей, а из русских врачей, кроме Боткина, никого не знали, да к тому же русские врачи тогда вербовались преимущественно из семинаристов и детей разночинцев и по своему воспитанию мало подходили к требованиям придворных сфер.
И сложилась легенда, что Государь Александр III не любил врачей настолько, что, не желая их слушать, довел себя до смертельной болезни. Между тем Государь относился к врачам с полным уважением, когда они держали себя скромно и с тактом. Так он очень любил и уважал харьковского профессора-хирурга В. Ф. Грубе (1827-1898), после того, как лично видел его отношение к раненым при катастрофе в Борках.
Врачом Государя и Его Семьи официально состоял лейб-хирург Густав Иванович Гирш (1828-1907). Гирш считал себя хирургом, но, навряд ли, в жизни сделал какую-либо операцию. Как терапевт, он был довольно знающ, но в Царской Семье никогда никого не лечил — при легких заболеваниях обходились англичанкой, а в более серьезных случаях звали консультанта.
Про него в шутку говорили, что когда кто-либо заболевал, он первый говорил, что надо позвать доктора.
Николай Александрович Вельяминов в 1886 г. был впервые назначен на лагерное время хирургом-консультантом Красносельского военного госпиталя.
Н.А. Вельяминов: «Каждый год в начале августа в госпиталь приезжал Государь с Императрицей, в сопровождении Главнокомандующего. Государь обходил все палаты и шатры, заходил в аптеку, в кухню и даже в покойницкую, пробовал пищу, подробно расспрашивал о состоянии тяжелых больных и много разговаривал с солдатами и офицерами. Он был удивительно обаятелен
Своей простотой и добротой и Его все очень любили, хотя почему-то побаивались. Государь требовал, чтобы мы знали каждого больного, какой он части, при каких обстоятельствах им получено повреждение, сколько он лечится и т. д. При 150—200 больных в отделении помнить все это было трудно, но мы готовились к Высочайшему смотру и заучивали эти сведения, как к экзамену.» Государь заметил ответственного и внимательного к солдатам хирурга и приблизил его ко Двору.
(Соратник С.Ю. Витте: «Александр любил пищу чрезвычайно простую, и когда ему стол приедался, то он будучи уже бедный, больным, в последние полгода его жизни или немного более иногда просил как лакомства, чтобы ему приносили обед обыкновенный солдатский, или охотничий из ближайших казарм или охотничьей команды»).