25 героев - ополченцев войны 1812 года

Два столетия назад северо-западные окрестности Москвы стали ареной ожесточенных боев с французскими войсками. Когда французы пришли в наши места, «дубина народной войны» обрушилась на них со всей оглушительной силой: здешние крестьяне оказывали активное сопротивление французским фуражирам и мародерам, а 25 жителей деревень Куркино, Юрово, Машкино ушли в «Московскую военную силу», то есть в ополчение.

Порядок формирования ополчения и состав «Московской военной силы» утвердил14 июля 1812 года Александр I. 15 июля он встречался с московским дворянством, вызвавшимся направить в ополчение по одному ратнику от каждых 10 крепостных, экипировать и снабдить их трёхмесячным запасом продовольствия. Крестьяне государственные не привлекались непосредственно к ополчению, эта обязанность ложилась всецело на плечи помещичьих крестьян.

В манифесте Александра I от 18 июля подчёркивалось, что «каждый из воинов по изгнании неприятеля из земли нашей возвратится с честию и славою в первобытное своё состояние и к прежним своим обязанностям».

Большое внимание уделялось боевой подготовке ополченцев, овладению ими элементарными тактическими приемами борьбы. Ополченцы были обязаны знать свое место в ряду и шеренге и не отрываться друг от друга, а в рассыпном строю не терять друг друга; уметь правильно заряжать, стрелять и действовать штыком; знать повороты, маршировку в ногу, построение фронта, колонн и отделений.

Ополченцы одевались в крестьянскую одежду: рубаха с косым воротом, длинный серый кафтан, шаровары из крестьянского сукна, сапоги и фуражка с крестом – знак ополченца. Офицеры имели обычные армейские мундиры.

К началу сентября в ополчение записалось 25 800 человек, но только половина имела ружья, остальные — пики. Они были сведены в конные и пешие казачьи и егерские полки. Всего было создано 12 полков. Части ополчения распределялись в помощь пехотным корпусам, саперам, санитарам, военной полиции.

О намерении использовать ополченцев таким образом Кутузов сообщает Александру I еще в первом своем донесении от 19 августа 1812 г.: "Имеющуюся ныне с армиею Смоленскую милицию и часть Московской, в готовность пришедшую, употребить я намерен таким образом, что приобщу их к регулярным войскам, не с тем, чтобы ими оные комплектовать, но чтобы их употреблять можно там было иногда к составлению с пиками третьей шеренги или употреблять их за батальонами малыми резервами для отвода раненых или для сохранения ружей после убитых, для делания редутов и других полевых работ, наипаче замещать нужные места при обозах, дабы уже там ни одного солдата держать нужды не было.

При сем должно взять ту осторожность, чтобы внушить им, что их состояние от того ни мало не переменяется, что они остаются временными воинами и что все от Вашего Императорского Величества им обещанное сохранится свято; сие готов я утвердить им и присягою".

При Бородино Кутузов держал ополчение в стороне от битвы. Он рассматривал ополчение только в качестве вспомогательного войска, которое позволяло ему сохранить строй в сражении и держать имеющиеся силы сосредоточенными, не отвлекая солдат на выполнение не боевых задач. Что же касается ополченского корпуса на Старой Смоленской дороге, то его назначение было скорее психологическое, нежели боевое: создать впечатление "значительного резерва" и отвлечь на себя часть неприятельских сил, ослабляя тем самым удар по армии Багратиона.

Так об этом пишет Евгений Вюртембергский: "Самое 15000-е ополчение, поставленное позади генерала Багговута, на высоте между Утицей и Псаревым, со своими сверкающими копьями могло казаться неприятелю значительным резервом".

Беннигсен вспоминает: "Я предложил генералу Маркову поставить 10 тысяч человек ополчения, бывших под его начальством, таким образом, чтобы неприятель мог их видеть и, опасаясь их нападения, не решился бы направить все свои силы против князя Багратиона. Граф Марков с охотою и рвением это сделал".

Русские солдаты и ополченцы, сражавшиеся на Старой Смоленской дороге, не дали возможности на¬полеоновским войскам прорваться в тыл армии Кутузова. В течение всего дня, содействуя защитникам левого крыла, они сдерживали корпус Понятовского, который так и не смог продвинуться дальше Утицкого кургана.

После Бородинского сражения Московское ополчение было расформировано и вошло в состав армейских полков, заполнив в них "убылые места".

В изданном по этому поводу приказе главнокомандующего подчеркивалось: "Всем чинам и лицам принимать воинов ополчения не яко солдат, постоянно в сие звание определенных, но яко на время представившихся на защиту отечества.

А посему воины ополчения Московского одежд своих не переменяют, бород не бреют и, одним словом, остаются в прежнем их состоянии, которые по исполнении сей священной обязанности возвратятся в свои домы."