Неизвестен, 24 ноября 2005 ( редакция: 29 октября 2018 )
Славный в этом году выдался январь, солнечный и зелёный. Жаль, кроме природы никто не радует меня особо. Недавно, волею судеб, я оказался бредущим в сторону сберкассы. Состояние мое было не то что бы уж особо паршивым, но далеко не лучезарным.
Пробитая скобой нога истекала кровью внутрь армейского ботинка. В довершение к этому, вчерашний день я в основном провел за питьем портвейна, на пару с моим товарищем Чёртом. И позавчерашний тоже, но уже в другой компании. Слава Богам у нас хватило ума использовать только отличный массандровский портвейн, правда, бессистемно меняя его цвета и названия. В результате чего, мое состояние нельзя было назвать похмельем в строгом смысле слова, скорее, общим дискомфортом. Будто меня крепко отмутузили мягкими теплыми грелками.
К закрытым дверям сберкассы, расположенной на улице Вишнёвой, я дохромал в 2:15. Следовательно в моем напряженном графике внезапно обнаружилось 45 минут свободного времени. Я решил потратить их в праздности и размышлениях. Купив, в соседнем со сберкассой продмаге, "жигуля" (он показался мне наиболее подходящим напитком учитывая обстоятельства), я зашел в ближайший двор и усевшийсь на скамейке стал пить.
Единственный сорт пива воспринимаемый моим организмом, плюс покой и свежий воздух, потихонечку развеяли мое общее задолбаное состояние. И взгляду моему открылся вид на двор. Не скажу, что увидел что то такое уж чудесное и фантасмагорическое. Очень даже наоборот. Все было более чем обыденно. Самый обычный тушинский дворик, типа тех по которым я бегал мальчишкой, лет двадцать назад.
Три стороны, огороженные домами, в комплектацию входили клумбы, столбы для бельевых верёвок, хоккейная площадка, голые черные липы, и балкончики в двух вариантах, либо заправленные зелёным волнистым стеклопластиком, либо огорожены гнутыми решётками. Неподалеку какой-то мужик накачивал велосипедным насосом колеса своей раздолбанной машины. Прошли два пацана, на полном серьёзе обсуждая падение качества "беломора".
Мимо то и дело сновали всякие бейбы и соро самого милого вида, на круглых личиках которых, помимо прочего, читалось "то учебное заведение, в котором я учусь, это не ПТУ, это Лицей!". На стене дома висела афиша сообщавшая, что "в ДК "Красный Октябрь", приехал цирк ЛиЛиПуТоВ!" На бутылке в моих руках был лейбак "бутылка возвратная".
Я поднял глаза. На ветке, под желтым небом с серыми облаками, развивалась на ветру, выгоревшая добела, магнитофонная лента.
Все эти обыденные и далеко не редкие фрагменты собравшись в моем мозгу, в нужном месте в нужное время, привели мое душевное состояние в шаткое равновесие. Настроение стало слегка грустным, но каким то очень правильным, простым и "тушинским" что-ли...
Можно долго рассказывать на что это похоже, но объяснения, выглядя дурней с каждым словом, все только запутают. Вы или ощущали подобное состояние, или вам бессмысленно что-либо объяснять.
Я встал и направился к кассе, похоже, было уже время. Но оказалось, несовсем.
У дверей стояли две бабушки, одна в вязаном берете, вторая в платке. Они говорили о том, что одна из них приехала сюда из Ленинграда в 49-ом, после войны, а вторая родилась здесь. Они вспоминали как гудел по утрам завод, как заключенные копали канал, без всяких экскаваторов и прочей техники, лопатами, потом заключенные бежали с тачками по досточкам. Одна вспомнила, что на Лодочной всё ещё стоят бараки, вторая сказала "На косточках здесь всё, на косточках". Потом они размышляли куда девали отвал, вспоминали что раньше письма писали "ул. Такая-то, дом в котором булочная, Таким-то" и письма доходили, говорили, что раньше здесь были озерца и клюква.
Я стоял и заворожено их слушал. Настроение моё стало окончательно и бесповоротно тушинским.
Я разобрался с делами в сберкассе. Купил, кажется, ещё пива. Пошел по засаженной тополями и липами Вишневой, до того самого ДК "Красный Октябрь", там повернул на Циолковского и дворами двинулся к метро. На стене пожарного отделения, старого ещё с каланчёй, было нафигачено простенькое граффити в старом стиле что-то, типа, "здесь все свои".
Я шел, прихрамывая, и, несмотря вообще ни на что, мне чертовски нравилась моя малая Родина!