Деревенские каникулы тушинской школьницы или Истоки
Пятьдесят три рассказа о деревенской жизни
Мороженое.
Москва. Раннее утро. Прохладно, даже холодно. Торжественно встает солнце, как предвестник новой жизни. Город еще спит, только редкие прохожие спешат на работу. Мы едем в полупустом трамвае по тихим улицам Москвы.
Белорусский вокзал. Здесь уже многолюдно. Брат покупает билеты, рядом продают мороженое. Я его ела редко, потому что часто болела. Но ведь так хочется мороженого!
И вот в моих пальцах сливочный брикетик между двумя вафлями. Не торопясь, с наслаждением, чтобы не заболело горло, я стала облизывать мороженое. Оно такое желанное, такое вкусное! Через пять минут оно стало таять. Мороженое потекло по рукам, по платью, на сандалии.
«Леша, что мне делать?» – растерянно спрашиваю я брата. Он аккуратно берет мороженое и, ни слова не говоря, выбрасывает его в урну.
В электричке я долго молчала: мне было жалко мороженое.
Дорога.
За окном городские пейзажи сменяются деревенскими, мелькают поля, леса, речки, поселки. За два часа поездки вагоны электрички пустеют. В Можайске мы бегом переходим пути и штурмом берем автобус.
Сидя в автобусе, зажатые сумками и корзинами с цыплятами и поросятами, вдыхаем воздух с непонятными и неизвестными запахами. Под писк и визг животных идут разговоры о погоде, о посевной, о рассаде и о будущем урожае. Чем дальше мы едем, тем дольше тянутся леса и поля. Вот и наша остановка. Автобус уехал, и стало тихо. Только ветер шумит листвой, да щебечут птицы. Что-то защемило сердце, и как-то ослабли ноги.
Сначала идем вдоль поля до бывшей фермы. Нас встречают вороны. Чуть взлетев, они снова возвращаются на свою крышу. Откуда-то выбегает собака и молча бежит за нами, потом останавливается, будто что-то вспомнив. А мы спускаемся вниз, к речке. Сквозь прозрачную воду видно песчаное дно и стелющиеся по нему водоросли. Теперь поднимаемся в гору.
Жарко. Уже устали. Глубоко вздыхаем. Какой чистый воздух! Чуть-чуть пахнет землей, чуть-чуть травой, немного смолой, немного сеном и молоком!
Проходим овражек, и уже видны крыши домов нашей деревни Петраково, слышен лай собак и крики петухов. Уже идем вдоль деревни. Вот и колодец под березами. Вот и знакомый дом с туями в палисаднике. Поднимаемся по ступенькам, дергаем, как в сказке, за веревочку, открываем дверь и входим в избу.
«Здравствуйте, здравствуйте, гости дорогие!» - встречает нас любимая крестная тетушка – Кресенька.
Мама.
У бабушки Прасковьи и дедушки Потапа были четыре дочери: Екатерина, Мария, Анастасия и Анна. Мою маму зовут Аня. Мамина сестра Настя крестила меня и мою сестру. Кресенька – так ласково мы ее зовем.
Живет Кресенька в деревне Петраково.
Мама тоже родилась в этой деревни, в этом доме. Она была младшей и самой любимой дочерью. Дедушка сам делал для нее деревянные игрушки, мастерил санки и лыжи. Дедушка возил маму в школу за семь километров на лошади. Он рассказывал о дальних странах, о разных людях – он много повидал в жизни. Он даже был в плену, в Австрии во время Первой мировой войны. И мама, окончив семь классов, тоже захотела увидеть мир. Для начала она уехала в Москву. После войны мама вышла замуж, родила двух дочерей. Она работала на заводе «Динамо», на «Алмазе», на заводе «Красный Октябрь» в Тушине.
Но где бы ни работала мама, каждый год в отпуск она возвращалась в отчий дом, в свою деревню. Каждое год летние каникулы мы с сестрой Леной проводили в этой деревне.
Вот мы и приехали в гости.
Утро.
Первое утро в деревне.
Ночью ко мне на диван пришел кот и улегся в ногах. Просыпаюсь оттого, что кот громко прыгнул на пол. На кухне за перегородкой Кресенька гремит посудой: переливает из подойника в крынки парное молоко. Коту тоже досталось. Слышу, как он лакает. Хлопнула дверь, и все стихло. Только тикают ходики на стене. Слышу, как Кресенька выгоняет корову и овец. Хлопает кнут пастуха. Мычат коровы. И опять все стихло. Глаза закрываются, и я проваливаюсь в сладкий сон.
Снова просыпаюсь, когда Кресенька топит русскую печку. На потолке и стенах гуляют всполохи. Блики играют на старых фотографиях моих родственников, бережно развешенных в рамочках по стенам. В печке трещат березовые дрова. Гремят чугунки и ухваты. Что-то булькает, кипит и скворчит.
«Вставайте, блины готовы!»
Через пять минут все сидят за столом. Как вкусны блины с творогом, со сметаной, с молоком! А молоко – сладкое и пахнет земляникой!
В первые дни в деревне я хожу умываться на речку.
Перекину через плечо полотенце, возьму зубную пасту и гордо шагаю по росе. Над водой еще стоит туман. Вода журчит по камушкам. Но к большой воде не подойти, а с берега как умыться? Обмакнешь ладошку в воду и умоешь лицо. Вода в реке холодная ключевая. Возвращаешься домой вся озябшая и мокрая от росы. Два дня я так поумывалась, а потом встала прямо к завтраку. Быстро умоешься на крыльце из подвешенного чугунка с двумя носиками, и быстро - к столу.
Полог
В избе спать хорошо кабы не мухи. Даже кот прячется от них под накидку на подушках.
Спать мы любим в пологе. Полог – это кровать под льняным навесом. Их - два: на высоком мосту и на нижнем мосту. Меня всегда удивляло деревенское цветное постельное белье – синий в цветочек пододеяльник или наволочки в зеленый горошек по красному полю. В Москве белье было белое. Но со временем и столица переняла этот опыт.
Вечером всех комаров выгонишь из полога, согреешься и спишь до петухов. Рядом отдыхают овцы и корова Теланка. Куры во сне хлопают крыльями на насесте.
Особенно хорошо спится в дождик: капли дождя шуршат по крыше, стекают на землю. Спи, спи, спи...
8 комментариев, последний 20 мар. 2007