Эдита Пьеха и Александр Броневицкий. Расставание.
Всегда Эдиту провожали мужчины. Может быть, внешне красивее Сан Саныча. Может быть, это вызывало у него какую-то ревность. Поначалу он этого не показывал. Конечно, потом, со временем, это переросло в такую... Ну, да, он ревновал. Он даже во Францию ездил к ней. Так, инкогнито, чтобы, не дай Бог, она его там не видела. Вы знаете, ревность, по-моему, в каждой семье есть.
Он был с нею груб, когда он заставлял делать то, что она не хотела делать. А он был прав. Он её заставлял. Они разные люди очень. Совершенно разные. Два упрямых человека. Не нашли в конце совместного проживания какие-то общие точки соприкосновения, компромисса. И не могли найти. К сожалению. И не только к моему. К сожалению, вообще народа, публики, ради которой они и существовали, работали. Это же была не только наша семейная трагедия. Он человек бескомпромиссный. И напрасно. Да и она тоже».
Эдита Пьеха рассказывает: "Однажды мы выступали в большой программе вместе с молодым композитором Станиславом Пожлаковым. Он очень хорошо играл на саксофоне и еще пел. И я в него влюбилась.
Вот что вспоминает сам композитор: "Первый раз я встретился с ней на гастролях в Черновцах, нам было лет по 25. Я тогда из областной филармонии перешел в Ленконцерт, у меня был ансамблик. А Пьеха выступала с ансамблем "Дружба", который гремел со страшной силой. Я ее боялся и думать не смел, что когда-нибудь приближусь к ней. И вдруг там, в Черновцах, получаю от нее записочку...
Потом идем мы с Эдитой - с реки, в шесть утра. А на балконе гостиницы стоит Броня и смотрит на нас... Так я с ним познакомился. Он грозился застрелить меня. Но я пришел к нему и сказал: "Саша, мне Эдита нравится во как, но я тебя слишком уважаю". Саша был талантливейшим музыкантом. Что, впрочем, не мешало ему быть очень грубым человеком. Он Эдиту иногда даже, скажем так... обижал...
Потом мы с ней еще встречались, и я осмелился предложить ей несколько своих песен: "Причал", "Зачем снятся сны"...
Слава Пожлаков был в представлениях Сан Саныча тем монстром, который коварно покушается на его собственность. Сцены ревности стали, в конце концов, невыносимы и брак распался. Эдита Станиславовна ушла, и совсем к другому. Я знал этого парня. Красивый, рослый, бывший офицер КГБ. Лучше бы был, по моему мнению, Пожлаков. Но не нам выбирать. Любовь зла...
Рассказывает Эдита Пьеха: «Жить и работать с Сан Санычем стало очень тяжело. Он был патологически ревнивым человеком. Если я пела песни Пожлакова или Морозова, молодых тогда авторов, это был скандал. "Надо петь только знаменитых - Фельцмана, Фрадкина, Флярковского! - требовал он.
Потом интриганы-сплетники ему наушничали, будто бы я хочу его подмять под себя, чтобы "Дружба" стала моим антуражем. Действительно, я всегда говорила Сан Санычу, что афиша должна гласить: "Броневицкий, Пьеха и ансамбль "Дружба". А она гласила: "Ансамбль "Дружба", художественный руководитель Броневицкий и - мельче всех - солистка Пьеха". Я, конечно, очень страдала из-за этого. Ведь ходили-то на меня! И если я болела, сдавали билеты.
Я не понимала, что такое любовь. Я искала папу, который бы меня защитил от плохого соседа. Он меня не защищал. Он из семьи капитана второго ранга, мама его пела в капелле, а я просто учительница провинциальной школы.
Конечно, разный статус. Я не попадала в ситуации, когда ему пришлось бы за меня краснеть. Но я замечала, что он делал неправильно. Я накопила столько обид! Я искала защиты, а защиты не получалось.
Я была доверчивой, долгое время не подозревала, что муж ходит налево, пока однажды не возвратилась в Ленинград из Москвы самолетом, а не поездом. Вошла в квартиру и застала женщину, застегивающую блузку. До меня не сразу дошло, что к чему... А муж объяснил: "Это редактор с телевидения. Мы обсуждали новую пластинку». Протягиваю гостье руку, а у самой в голове недоуменное: «Может, она мылась? Дома воду отключили — вот и попросила разрешения воспользоваться ванной. Но почему тогда волосы сухие?»
Когда муж, проводив редактора до порога, вернулся в комнату, спросила напрямик:
— Ты мне изменил?
— Как ты можешь?! — делано возмутился Броневицкий, — люблю я тебя одну. Пойми: это не измена, а просто дань физиологии.
С тех пор я стала приглядываться к мужу, да и люди добрые то и дело ставили меня в известность о похождениях супруга.
«Знаешь, что, Шура, хватит! Я тоже очень хочу, чтобы ты принес мне чашечку кофе, пообщался со мной, а ты после концерта исчезаешь. Тебе очередная девушка понравилась, ты побежал за ней. И это у нас в порядке вещей». «Но люблю я только тебя, – говорил он снова и снова. – А эти дамы... это так, мужское развлечение».
Я была недостаточно мудра, чтобы иметь силы прощать. Для меня как для католической девочки это было абсурдом. Как же так! Значит, я должна уйти и найти мужчину, который будет только со мной.
Я не устраивала сцен. Что толку? Ну разошлись бы мы не через двадцать лет, а намного раньше. Зрители не услышали бы и половины наших лучших песен... Однако наши отношения потеряли прежнюю теплоту и доверительность. Так и продолжала хранить супругу верность на протяжении почти двух десятков лет.
А тут еще так совпало, что за мной стал ухаживать Геннадий Шестаков, симпатичный молодой человек, моложе меня на семь лет. Его Броневицкий привел в дом сам. Он так красиво ухаживал, смотрел с таким обожанием и страстью! Теперь представьте: мне сорок, интересовать законного мужа как женщина почти перестала — и вдруг судьба дарит второй шанс для личного счастья. Конечно, я им воспользовалась.
Я кинулась в новые отношения как в омут и сказала Броневицкому:
— Шура, я ухожу. У меня нет больше сил терпеть твои измены и ревность. Хочу, чтобы кто-то обо мне заботился — приносил после концерта стакан чаю, укрывал ноги пледом. Думаю, мы могли бы остаться друзьями и продолжать вместе работать...
— Нет, дорогая, этого не будет! Даже не надейся! — заорал Броневицкий. — А без меня ты никто! Через месяц тебя забудут!
Он был потрясен: "Ты? Как? Что? Кто он?" Не мог допустить мысли, что я, служившая ему в течение двадцати лет, вдруг выйду из-под контроля. Боже, что тут разразилось! Он и кричал, и плакал! Я сказала: "Шура, надо было раньше об этом думать! Мы стали с тобой лишь партнерами по сцене. Ну, хочешь, я не уйду из "Дружбы". На это он закричал: "Нет, ты уйдешь из "Дружбы"! А потом объявил: "Ты от меня все равно не уйдешь. Ты же без меня пропадешь!». Я ответила, что готова петь даже в кинотеатрах перед сеансами".
30 июня 1976 года в Ялте состоялся последний концерт Эдиты Пьехи вместе с ансамблем "Дружба" под руководством Александра Броневицкого.
Вот был такой фильм "Анна и Командор". Там снялась в главной роли Алиса Фрейндлих. А могла бы сняться я. Но Сан Саныч Броневицкий очень ревностно относился ко всем моим съемкам. И когда мы с ним уже разошлись, я нашла среди его бумаг спрятанный далеко на антресолях сценарий "Анна и Командор" с надписью "Хотели бы снять кинопробу". А он мне его даже не показал. Представляете, как было обидно!