Natalia, 10 февраля 2008 ( редакция: 10 ноября 2018 )
Вот как рассказывает о Григории Григорьевиче Пушкине Вячеслав Морозов в большой статье «И мнится, очередь за мной», напечатанной в «Советской России», от 3 февраля 2005 года ( передается с сокращениями).
С Григорием Григорьевичем мы изредка встречались, чаще разговаривали по телефону. От Андрея Андреевича Черкашина, потом от его дочери Ларисы, которая продолжила дело отца, я знал, что Пушкин частенько прибаливает, но держится молодцом. С возрастом здоровье уходило. 19 декабря 1996 года ему исполнилось 83 года.
Через неделю я позвонил Григорию Григорьевичу, поздравил с наступающим Новым годом, справился о здоровье.
- Слава, какое "здоровье"! Это тебя я должен о здоровье спрашивать - ты еще молодой. А стариков надо спрашивать только о болезнях - среди них здоровых не бывает.
Мы прибыли к Григорию Григорьевичу первыми из гостей.
Приемная дочь Светлана хлопотала на кухне. Григорий Григорьевич провел нас в свою комнатку-кабинет, сел на кровать. Рядом с изголовьем - злополучная тумбочка, на ней горка лекарств, стакан с водой, очки.
Видно было, что старость и болезни забирают у него последние силы. Он сидел на кровати во фланелевой ковбойке в синюю клетку, скрестив худые руки на коленях. Сам худощавый, высохший, передвигается по квартире осторожными мелкими шагами, горбится. Левая сторона лица - от скулы до виска - обезображена темно-фиолетовым синяком, но опухоль уже сошла, и
синяк остался как большое родимое пятно.
- Кто на кого набросился, Григорий Григорьевич, - вы на тумбочку или она на вас? Если она - то это первый случай нападения мебели на человека, - попытался я пошутить, не зная, как он отреагирует.
Пушкин взглядом и уголками губ отозвался на шутку.
- Я напал, я. Вставал с кровати - и что-то повело...
Под руководством Григория Григорьевича мы собрали раздвижной стол. Стол был с "секретом". Добиваясь его устойчивости, мы подсовывали, подкладывали, подпирали и расклинивали, орудуя целым набором деревяшек.
Когда на столе появилась большая миска дымящейся картошки, салаты и шампанское, Пушкин заметно оживился: шутил, был рад застолью, гостям, беседе. Вспоминали поездки в Ленинград, Михайловское, Болдино, выступления в Центральном доме литераторов.
— Григорий Григорьевич, а Вы, отчего про свою партизанскую молодость никогда не рассказываете?
— А что про нее рассказывать — пусть другие воспоминания пишут, я не умею. Работал оперативником в угрозыске, когда началась война. Трижды подавал рапорт, чтобы меня отправили на фронт. За первый получил строгий выговор и суровый наказ «оставить свои дворянские выходки до победы», после второго меня предупредили, что если еще один раз напишешь — будем судить за попытку дезертирства из органов.
А тут немцы уже обложили Москву, и генералу Рокоссовскому позарез потребовались разведданные. Он сказал: «Ваши глаза и уши в немецком тылу — это мое видение противника, мои планы наступления». Задание наша группа выполнила. Какое — не скажу, давал присягу.
Осенью сорок первого под станцией Дорохово небольшой отряд под командованием Пушкина Г.Г. отбил чуть ли не батальон русских девчат, которых угоняли в Германию...
— Отбить-то отбили, а куда их девать? Разделились на группы, и повели девушек лесными тропками к своим. Еды никакой, сосновые веточки да водичка из луж на запивку. На их счастье, попалась по дороге бричка, груженная шнапсом и галетами. Немец, который лениво понукал кобылку, видимо, одну бутылку решил списать «на бой», потому что громко наигрывал на губной гармонике что-то вроде «Ах, майн либер Августин...», потеряв всякую бдительность.
Григорий Григорьевич решил, что такая музыка в подмосковном лесу звучит оскорбительно для русского уха — все-таки не в гамбургской пивной! Получив по кумполу и лишившись средств защиты и нападения, немец стал горячо уверять, что он, Карл Мюллер, вовсе не из буржуинов, силком взят на войну с первого курса Берлинского университета, никого не убивал, что любит русскую литературу и поэзию Пушкина — особенно «Евгения Онегина», и вообще — Гитлер капут!..
— Словом, разведчики расхохотались: раз любишь Пушкина — то тебе его сам Бог послал для знакомства. Пушкин тебя в плен и взял. Тот не поверил: мол, у вас в семнадцатом году всех дворян перевешали, а я знаю, что Пушкин был дворянином.
Если до этого Григорий Григорьевич ловил в Москве убийц и грабителей, то теперь сам ограбил несчастного оккупанта: галеты и шнапс были немецкими.
Другой случай из жизни Григория Григорьевича умудрился попасть в роман «Эра милосердия» братьев Вайнеров. Помните, в фильме «Место встречи изменить нельзя» Шарапов и Жеглов берут в театре вора Ручечника (Евстигнеева) с напарницей, когда те по украденному номерку получили шубу жены английского посланника? Это не выдуманный эпизод. Только Ручечника на самом деле брал не Володя Шарапов, а Григорий Григорьевич.
Беседа за столом продолжалась.
-- На днях получил письмо из Великобритании, собирается приехать, не упомню кто: не то герцогиня Аберкорн, не то герцогиня Вестминстер (обе прапрапра) в гости. Вот и ломаю голову: как я посажу их за этот стол и на эти стулья?...
Он исподлобья посмотрел на нас, обвел взглядом старые обои, оконные шторы. По правде, говоря, мы не знали, что ответить.
- Может быть, письмо направить в правительство? Коллективное! Соберем подписей сколько нужно...
- Академик Лихачев уже писал президенту обо мне, - усмехнулся правнук, давая понять, что тему можно не развивать.
— Григорий Григорьевич, а правда ли, что Лев Толстой описал внешность Анны Карениной с вашей бабушки - Марии Александровны? — спросил я, чтобы замять неприятную паузу.
Пушкин усмехнулся:
— Когда ее спрашивали об этом, она отвечала: «Ах, вовсе нет, он только описал мое платье!» Умерла она уже в приличном возрасте в 1919 году в Москве. Последние месяцы ее часто видели на Тверском бульваре, сидящей у памятника отцу.
Когда заговаривали о Пушкине и его творчестве, Григорий Григорьевич участия не принимал, только слушал, но в его умных серо-синих глазах появлялся живой сосредоточенный блеск, глаза молодели. Меняли тему — взор сразу «отмякал».
Лишь единственный раз он вставил фразу о том, что во время дуэли у Дантеса под одеждой была надета металлическая кираса, которую ему специально привезли из Череповца; собственно, и дуэль оттягивалась, потому что Геккерн и Дантес ждали, пока эту кирасу привезут.
— А почему из Череповца? Что, в Петербурге нельзя было такую достать?
— Это уже не мое дело.
Мы пробыли у Пушкина около трех часов, оставляя его повеселевшим, распрямившимся.
14 октября, в день Покрова, его положили в больницу для ветеранов, что в Медведково.
17 октября 1997 года Григория Григорьевича не стало.
"Бывают странные сближенья", - писал А. С. Пушкин. Жизнь еще раз напомнила нам об этом. Поэт был ранен на дуэли в среду, а в пятницу скончался. В среду же его правнуку сделали операцию, а в пятницу он умер.
7 комментариев, последний 03 февр. 2015