Многие чудачества, приписываемые Захарьину, неврастения, раздражительность связаны с его хронической болезнью. Он тяжело болел ишиасом (неврит седалищного нерва), который часто обострялся. Свой ишиас он часто сравнивал с пушечным ядром, прикованным к ноге каторжника.
Он и во дворцы ходил в своем длинном наглухо застегнутом френче ниже колен, в мягкой некрахмаленой рубашке и в валенках. Крахмальное белье его стесняло, а больная нога заставляла и летом надевать валенки.
Чтобы избавиться от болей, он даже решился на сложную операцию по вытяжению нерва и лег под нож в частную клинику доктора Кни; выписавшись оттуда, он начал свою лекцию перед студентами университета словами: «Теперь я на себе испытал, как далеко шагнула хирургия: улучшения болезни нет, но зато нет и ухудшения...»
Поднимаясь по лестнице, он присаживался на каждой междуэтажной площадке на стул, который за ним несли. Он не выносил во время работы, ни малейшего шума. На его консультациях останавливали даже часы, выносили клетки с птицами.
Доктор был неумеренным сладкоежкой, и пациенты знали, что кроме денег надо запастись коробкой конфет, обязательно из магазина «Трамблэ» и непременно в круглой коробке. Получив вознаграждение после осмотра, Захарьин обязательно спрашивал: "А где же мои конфекты?" После ответа: "Там в шкафу, Григорий Антонович", доктор в один присест съедал целую коробку.
Однажды, в доме, якобы «занемогших», купцов Хлудовых он – «... своей суковатой палкой разбил все окна, которые годами не открывались, вспорол кишащие паразитами перины и разгромил кухню, где догнивали объедки позавчерашнего ужина, которые «жаль выбросить, коли деньги-то плачены». В довершение всего он приказал отправить на помойку бочки вонючей с квашеной капустой – «времен Очакова и покоренья Крыма».
Одному из князей, который пожаловался на «упадок сил», Захарьин, после осмотра посоветовал – «Поезжайте-ка в деревню, подышите чудным благотворным навозом, напейтесь вечером парного молока, поваляйтесь на душистом сене и поправитесь. А я — не навоз, не молоко, не сено, я только врач и вылечить вас не берусь».
Верили профессору Г.А. Захарьину безоговорочно.
Среди пациентов этого уникального диагноста были император Александр III, писатель Лев Толстой, фабрикант и коллекционер Павел Михайлович Третьяков, владелец Трехгорной мануфактуры - Прохоров, банкир Лазарь Поляков.
Поездки из Москвы в Куркино Захарьин совершал не в карете, и не в парном ландо, а в простой извозчичьей пролетке. Он долго не пользовался электричеством, удобств телефона он не признавал до самой своей смерти. Спартанская обстановка его квартиры оставалась без всяких перемен.
Обычаи в семье Григория Антоновича были строгие. Когда Г. А. Захарьин уезжал из дома, жена Екатерина Петровна не имела права провожать его в зале или на крыльце парадного подъезда.
При поездках супругов в Москву требование чести не допускали того, что бы жена «самого Г. А. Захарьина» ехала иначе, как в собственной коляске – ландо. Так обычно и поступали. Григорий Антонович ехал в своей извозчичьей пролетке впереди, а Екатерина Петровна в коляске парой, ровно в сорока шагах позади него. Дистанцию приказывалось соблюдать строжайшим образом, ибо если коляска ехала ближе, то Г. А. Захарьин боялся, как бы ему не въехали сзади дышлом. Если же коляска отставала, то Г. А. Захарьин мог начать беспокоиться.
Характер у Григория Антоновича Захарьина был тяжелый. Он был не способен на компромиссы, всегда называл вещи своими именами. Невротические особенности характера создали ему массу врагов, однако на его врачебном таланте это никак не отразилось.
На пике своей карьеры Захарьин рассорился с большинством профессоров и коллег на факультете (в том числе с Н. Ф. Склифосовским) из-за несовпадения во мнениях, считая себя правым во всём.
Врач С. И. Мицкевич, был учеником Захарьина и хорошо его знал. Из мемуаров Мицкевича видно, как назревала трагедия одиночества этого крупного человека.
Увлеченный погоней за гонорарами, Захарьин целиком ушел в частную практику, а дела своей клиники запустил.
Студенты подали Захарьину докладную записку, в которой потребовали, чтобы он как профессор уделял больше внимания лекциям, а не визитам по домам буржуазии.
Последней каплей был случай с сибирским врачом. Этот врач заболел туберкулезом легких и приехал посоветоваться с «московской знаменитостью». Г. А. Захарьин ему наотрез отказал в консультации, заявив, что с врача ему брать деньги неудобно, а бесплатно он никого не лечит принципиально.
Дело с отказом консультации больному врачу приняло для Г. А. Захарьина очень неприятный оборот. О нем каким-то образом узнали студенты-медики, и они собрали по подписке сто рублей, выставили их на кафедру профессора в мешке, медяками по две и три копейки.
Скандал получился грандиозный, и репутация Г. А. Захарьина была так осквернена, что ему пришлось покинуть университет.
Через год его разбил апоплексический удар. Он сам поставил себе диагноз, спокойно сделал все нужные распоряжения и 23 декабря 1897 году мужественно умер на 68-м году жизни.
2 комментария, последний 20 дек. 2014