Сегодня на "Питер FM" большое интервью Гарика Сукачёва о репетициях советского времени, железнодорожной станции в Тушино и том, что такое музыкальная свобода.
Слушайте в пятницу после 20:00 и субботу после 14:00 на 100.9!
Гарик Иванович Сукачев провел нас по закоулкам своей памяти, волнам Химкинского водохранилища и дворам Улицы Свободы, где когда-то развивались события с его участием.
- Я понятия не имею, есть ли рок-н-ролл сейчас или нет. Это глупости, вечные старперские разговоры: «А вот в наше время…», условный физиологический рефлекс и не более того. Мы не имеем права так говорить, как будто пережили всемирный потоп и начали сослагательно разделять времена на «сейчас» и «прежде». Я во всяком случае не готов. Да, тогда была другая страна, но через 15 лет ты станешь старше, и она опять изменится. Но люди не меняются – меняются только обстоятельства. Ребенок – это один человек, взрослый – это другой человек, и почти всегда они не знакомы друг с другом. И время тянется по-разному. Для ребенка год – это целая вечность, для взрослого – одно мгновени.
- Недавно мне прислали записку из зала во время выступления: «Как можно стать звездой рок-н-ролла?» На что я ответил, что звездой рок-н-ролла можно только родиться! Это так же, как олигархом Романом Абрамовичем нельзя стать – им можно только родиться. Это штучный товар, человек гигантского дарования! И у одного есть дар художника, другой призван стать финансовым гением, а третий рожден уникальным взломщиком сейфов.
- А родился я в Мякинино. Там уже ничего не осталось. Если б мне в детстве сказали, что на лугу, на котором мы играли, построят «Крокус-Сити Молл», то я б ни за что не поверил бы. Да и Строгино было всего лишь поселком, мы туда ходили рыбу ловить.
- Тушино – очень милое место. Вот я о чем подумал. Может, человек – больше кошка, которая привязана к своей территории? Я-то думал, что человек – это собака, живущая там, где люди, где друзья. А оказывается, я тоже, словно кошка, привязан к этому месту. В Тушино прошла большая часть моего детства, юность, молодость. И сколько бы я не вырывался из Тушино, который раз в него возвращаюсь. Вырываюсь из него всю жизнь, но… и вот я опять в нем. Блин! Я не живу в нем сто пятьдесят миллионов лет, но почти каждый день через него езжу. Здесь живут моя мама, мои друзья, мой Иван Охлобыстин. Удивительно. И у меня жена с 63-го дома на Свободе. А рядом Валерий Харламов жил. Да, были времена, Валера жил, его «Волга» во дворе стояла, ребята его приезжали гулять. Вот.
- Десять-двенадцать мне было – мы жили на Лодочной, через дорогу – канал и берег Химкинского водохранилища. На другом берегу – парк Покровское-Стрешнево. Тогда там лоси водились. На полном серьезе. Помню, раз пошел я в школу, глядь на канал и… лось на меня плывет. Выплыл он, пошел по улице. Менты приехали, дорогу перекрыли, аккуратненько так его обратно плыть заставили. Или праздник «День Военно-Морского Флота», который здесь же, на берегу водохранилища, отмечался с настоящим десантом с кораблей, стрельбой, вертолетами. Лодочная улица – с ее демонстрацией боеготовности ВМФ перед народом – была водным аналогом Тушинского аэродрома.
- До 15 лет ты живешь как в гетто – это твой двор, и ты себе не выбираешь друзей. Они тебе даны вместе с пропиской, вместе с каналом, тополями и магазином, что напротив. Это такой ограниченный круг знакомств с мальчиками и девочками, которые живут поблизости. И кто-то из них урла, а кто-то не урла. И в Тушино это очень остро чувствовалось. Это действительно странный район, бывший город, состоявший из крупных авиазаводов. С одной стороны, рабочий город, с другой – там полно уважаемых инженеров, которые решали запредельно сложные задачи, дабы обеспечить безопасность страны. «Сотку» Сухого знаете? 3200 км в час, 18 км над землей. Начало семидесятых годов! ТМЗ – Тушинский машиностроительный, он же «Красный Октябрь». И все эти люди жили в одних кварталах и ходили на работу в одни и те же цеха. У них тоже выбор в плане коллектива был не богат.
- Мой папа работал инженером на том «Красном Октябре». И я – тот мальчик, который в детстве книжки читал и ходил в музыкальную школу у Восточного моста. А как урла начинает верховодить, мы все прекрасно знаем: они агрессивнее и злее, еще они котят топят. И что нужно делать, чтоб тебя не били? Начинать бить самому Тушинцы дрались крепко. Тушинская урла была очень суровой, умела себя поставить, и ее боялись в городе. Случись наезд на тебя, например, в Парке культуры, достаточно было сказать, откуда ты – из Тушино, и конфликт сходил на нет. Кураж пошел на убыль, когда стало строиться Новое Тушино, когда туда поприехало большое количество новых людей. Девчонок стало значительно больше. Передравшись с новоселами, коренные толи подустали и смирились.
- А в шестнадцать ты вырастаешь. И так получалось, точнее, в советской школе было такое правило, что тех, кто считался неудобным персонажем, тех не пускали учиться дальше – в 9–10 классы. И мне пришлось идти в техникум. И имя твое «пэтэушник» означало, что ты неудобен. И среди них было немало толковых ребят, которые на самом-то деле были не урлой, а напротив – модными и продвинутыми чуваками, которые играли и слушали новую музыку. Они так и назывались – модные чуваки. А самую лучшую музыку в Тушино играла группа, которая называлась «Антей».Заводская группа. Они играли в ДК «Салют» на танцах и только западную музыку. «Jesus Christ Superstar» они играли целиком. Еще одна отличная группа – «Барды» – базировалась в ДК «Победа», немного не в Москве уже, но буквально рядом за МКАД. Они были более хипповыми, играли психоделику, Lead Zeppelin пытались играть, но там в «Победе» постоянно были драки. Драться я не любил, хотя делать это приходилось часто.
В семнадцать мы играли свой первый подпольный концерт
Нет, это был не квартирник. Квартирники – это питерское слово. В Москве не было такого, пока те же питерские их не привезли. Мы, парни московские, играли… до фига, на самом деле, где было играть. В школах можно было играть под видом вечеров встреч с выпускниками, было огромное количество красных уголков, полно было маленьких подмосковных ДК, куда никакие менты не доберутся, и куда съезжались хиппи со всей Москвы, и куда тебя впускали играть за тридцать рублей. Как ни странно, были школы, в которых директрисы поощряли такие концерты – им нравилось новое, и они не придавали значения тому, что это подпольщина. А в восемнадцать мы уже сидели на одной базе с «Машиной Времени». Вот как все быстро двигалось. Мы становились, по сути, профессиональными музыкантами. А ножики-заточки да пролетарские повадки – это все лишь для имиджа было.
Я сам работал на «Красном Октябре» полтора года заместителем начальника цеха. Хотя по образованию я железнодорожный инженер (проектировал, например, платформу станции «Тушино». – Прим. ред.). Боже, кем я только не работал! И даже сторожем в детском саду – лишь бы только не работать. Сторожил детсад – это уже восьмидесятые годы – и там же репетировал со своей группой. Это было перед «Бригадой С», группа называлась «Закат солнца вручную». Пускал на ночные репетиции молодежь с окрестных дворов, лишь бы на утро на территории ни бутылки, ни окурка не было. Собрался даже концерт сделать, но меня вовремя предупредили – менты не дремлют и уже едут по мою душу. В общем, разоблачили меня и прогнали из сторожей. А на мое место устроился тот чел, что и вызвал милицию.
В восьмидесятые Лодочную улицу расширили так, как будто это центральная магистраль города, хотя по ней проезжали в среднем по две машины в час.
Это надо было для того, чтобы вывезти шаттл «Буран» с завода «Салют» и погрузить на баржу. Вывозили его ночью, в условиях полнейшей секретности. Но поскольку весь завод знал, что шаттл подготовлен к отгрузке, и все жили на той же Лодочной, то все высыпали на балконы и на улицу.
Нет, слоган «Москва разрушена – осталось только Тушино» не я придумал.
Это такая старая тушинская байка. Я придумал майки «Свободу узникам московского зоопарка» и «..уй – войне», в которых выступала группа «ТаТу». То есть я придумал словосочетание полного отрицания войны. А Москва для меня – это все, что в Бульварном кольце, остальное – пригороды.
https://vk.com/wall-80724605_158040