Александр Броневицкий и Эдита Пьеха. Расставание.

В феврале 1976 года в Ленинграде в ДК «им. Первой пятилетки» как всегда с огромным успехом проходил концерт «Дружбы», но многие зрители чувствовали, что в ансамбле что-то не так. Было заметно какое-то напряжение, не лучшее настроение музыкантов, Броневицкий почти не выходил на сцену. Поэтому моя подружка, с которой мы пришли на концерт, потащила меня к служебному входу. Но когда мы, наконец, оделись и дошли, там уже никого не было.

Мы собрались уходить, но в этот момент вышел Броневицкий, в очень модной по тем временам японской куртке (я мог о такой только мечтать), сел на холодный, обледеневший каменный выступ и закурил. Мы хотели подойти, но не решились: он казался таким грустным, измученным и... в глазах у него были слезы. Так он сидел, курил, погруженный в свои думы, а потом появился кто-то из музыкантов и обратился к нему мягко и осторожно, как к больному: «Сан Саныч, надо ехать, на поезд опоздаем». Броневицкий спросил: «А Эдита уехала? Ей подали машину?» – «Да, да, все в порядке, не беспокойтесь». И они ушли. Ансамбль в этот вечер выезжал в Москву для участия в концертах в честь 25-го съезда КПСС. До развода оставалось менее полугода...

Евгений Броневицкий об А. А. Броневицком: «Сжигающая Сан Саныча энергия, не находящая своего воплощения в рамках работы, в рамках выбранного жанра, требовала перемен. Хороших советчиков вокруг него не было. Два придворных: Вильдавский и Буданицкий, которых он очень любил и прислушивался, ничего путного Сан Санычу насоветовать не смогли. Первый, в конце концов, бросил барабаны и стал теперь успешным банкиром в Москве, второй эмигрировал в США и счастливо умер в Нью-Йорке.

Одним словом, Сан Саныч стал где-то в году 1976-ом "психовать". Он чувствовал сильное желание сломать устоявшиеся рамки, но был «дитя своей страны, эпохи и Ленконцерта». Своё внутреннее жжение и недовольство он обратил на ближайшего ему человека – Эдиту Станиславовну Пьеху. С одной стороны, он стал беспредметно придираться к ней в творческом плане, с другой - как сумасшедший, ревновать.

Всегда Эдиту Станиславовну провожали мужчины. Может быть, внешне красивее Сан Саныча. Может быть, это вызывало у него какую-то ревность. Поначалу он этого не показывал. Конечно, потом, со временем, это переросло в такую... Ну, да, он ревновал. Он даже во Францию ездил к ней. Так, инкогнито, чтобы, не дай Бог, она его там не видела. Вы знаете, ревность, по-моему, в каждой семье есть.

Сан Саныч был с нею груб, когда он заставлял делать то, что она не хотела делать. А он был прав. Он её заставлял. Они разные люди очень. Совершенно разные. Два упрямых человека. Не нашли в конце совместного проживания какие-то общие точки соприкосновения, компромисса. И, к сожалению, не могли найти. И не только к моему. К сожалению, вообще народа, публики, ради которой они и существовали, работали. Это же была не только наша семейная трагедия.

Он человек бескомпромиссный. Да и она тоже.

Она ему предлагала: «Давай, я останусь работать и всё будет по-прежнему. Только мы не будем мужем и женой». В этом смысле она была более последовательной и, может быть, более мудрой, чем он в то время. А он категорически: «Я с тобой работать не буду. И ты без меня пропадёшь». Он думал, что он её, может, этим удержит.

Он с ней мало репетировал, практически не обращал внимания на неё, он только с ансамблем занимался, как бы показывая, что она здесь лишняя. Это было очень обидно. Потому что я тогда работал, именно в этот период я работал, 76-й год, с ними. Великолепные гастроли. Великолепный приём. И вот это их предразводное, такое состояние жуткое.

Она хотела всё-таки сохранить коллектив. Но потом, когда она поняла, что бесполезно, она на все плюнула, ушла. Вскоре вокруг неё образовались музыканты, которые были способны восстановить то, что сделал Сан Саныч. Ну, мало того, не только восстановить, а ещё и композиторы принесли песни, и она моментально буквально вспархнула на ту же самую высоту и выше. Ну, личность. Красивая женщина, с оригинальным голосом.

В январе 1976 года в Ленинграде состоялся "Творческий вечер композиторов А.Броневицкого и В.Успенского". Тогда Эдита Пьеха впервые, а возможно, и единожды, исполнила новые песни Сан Саныча "Это не любовь" и "Осень". После развода она их не пела, не звучали они и в "Дружбе". Видимо, Броневицкий писал их специально для Эдиты, это было что-то личное, поэтому ни Троицкий, ни Романовская их не исполняли.

В том же году с оркестром Ленинградского радио п/у А. Кальварского (уже не с Броневицким) Эдита Пьеха записала «Прощальнаю песню».

Как будто и лето не лето, и только дожди у земли,

Как будто и песен не пето, не сказано слов о любви.

Всё те же и ветер, и птицы, и озера зыбкая гладь,

Казалось, так просто проститься, простились – и нечем дышать.

Мы в разное время выходим навстречу своим декабрям,

А в небе в конечном исходе нам прежние звезды горят.

Явилось мне горькое чудо, и разве уйдешь от себя,

Я знаю с тобою мне худо, но худо совсем без тебя.

И нету хоть малой надежды, ни света вдали, ни огня,

А память дорогою нежной к тебе возвращает меня.

И сможет ли кто разобраться, в чем всё же любви существо:

С кем сердце хотело расстаться – расстаться труднее всего

Фрагмент интервью Э.Хиля (2007 г.) "Распад такого содружества, как Александр Броневицкий и Эдита Пьеха, был воспринят всеми с огорчением. А как потом выяснилось, и сейчас мы знаем, что с Сашей-то было. С Сашей когда я разговаривал, он такой ведь твердый, уверенный. Я, когда однажды подошел, он уже себя неважно так чувствовал. Я говорю: «Ну, как же так, Саша, произошло?» Он заплакал даже. Вы представляете? И, конечно, нельзя было. Ну, даже если и разошлись они как муж и жена, они должны были оставаться партнерами".