Сарказм уместен. И, тем не менее, представьте, что дорогостоящие проекты современного российского кинематографа, кстати, весьма и весьма паршивого, будут на порядки дешевле. Более того вы сможете услышать голос и увидеть исполнение Шаляпина, Астангова, Качалова и др. Чехов, Толстой и Бунин будут читать вам свои произведения. И эти аватары будут на 99% похожи на оригиналы. Игрушки? Да!
Да, несмотря на возраст, мы постоянно обманываемся и, более того, этому рады и счастливы. Мы живём в мире иллюзий, как своих, так и навязываемых.
“Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!”
Эту перспективу можно интерпретировать буквально на всё в искусстве, технологии, обучении, театре...
Надеюсь, эта шутливая песня передает абсурдность и напряженность гипотетической (и не очень) "шахматной партии" мирового масштаба! Спойте ее с соответствующим апломбом!"
Виктор Константинович, то что Вы называете “истеричным” ни что иное как быстрый темп Vivo, Vivace. Должен Вам разъяснить, что есть ещё быстрее, или по-Вашему “истеричнее”, Presto и, только не падайте со стула, Prestissimo.
И ещё: то что я публикую не нуждается ни в чьей оценке. Это выплеск моей души, сознания, мировоззрения, а это, как Вы однажды правильно заметили “Cogito Ergo Sum”(Мыслю, следовательно, существую). Зная Вашу любовь к латыни, приведу ещё одну цитату:
A probis probāri, ab imprŏbis improbāri aequa laus est.
(Одинаково почетны и похвала достойных людей и осуждение недостойных).
Мне всегда было интересно услышать Ваше мнение по разным вопросам. Как правило оно, независимо от оценки, было точным и аргументированным. К сожалению, наш последний диалог сводится к весьма кратким оценочным репликам. Понимаю, что тема ИИ Вас особенно не интересует, более того Вы открыто и вполне откровенно выражаете свой негатив по этому вопросу. Поэтому немного расширю границы темы.
Признателен, Сергей Иванович, освежили в памяти азы музыкальной грамоты, что по правде сказать, не явилось разъяснением.
Не вполне согласен с тем, что истеричность в данном конкретном определена темпом, скорее манерой исполнения. Попутно, к примеру, именно манера исполнения известного произведения Иоганна Себастьяновича В Домском Гарри Я. Гродбергом представляется поистене громовой.
Полагаю, что отклики на публикации могут быть трёх типов: 1 Отсутствие оного. 2. Отписка (ознакомился). 3. Собственное мнение откликнувшегося. Готов к любому, дабы не вызывать "чувство глубокого неудовлетворения" у Автора.
Действительно, тема ИИ не вызывает большого интереса. С огромной заинтересованностью застыл в ожидании анонсированной темы о москве.
Москва для меня как первая любовь– была и прошла. Но не канула в лету, не забылась и, тем паче, далеко не несчастная, а наоборот.
В раннем детстве мои локации, как сегодня принято выражаться, были: Тушино – подмосковный городок, Волконские переулки, когда подолгу гостил у бабушки, и Гучково ( сегодня Дедовск)на всё лето, если не ЮБКа.
И запахи!... Москва, Тушино, тем более деревенское Гучково пахли по-своему.
Марципановое детство.
Раскулаченная квартира бабушки в 1-м Волконском пахла особо. Тяжёлые плюшевые портьеры на дверных проёмах с затейливыми арлекинами издавали запах пыли и дорогого табака: бывший муж бабушки любил шикануть. На кухню, где хозяйничала домработница тётя Таня, меня не пускали, так как бабуля считала, что питаться надо строго по расписанию, и, вообще, художник должен быть голодным. Из кухни пахло тестом и пирогами! В мрачном подъезде, где ещё с тучных времён местами сохранились керамические плитки в стиле модерн, пахло кошачьей мочой. К слову так же воняет и сегодня у меня в подъезде Отрадного.
“Проллллетарри-иии!”– шёпотом цедила бабуля, когда мы выходили на улицу.
Москва воняла гарью тогда, как и сегодня. Правда, напротив подъезда была небольшая «булошная». О! Как там пахло. Корицей и марципаном!!! Эти запахи невозможно спутать ни с чем. Это запахи далёких стран, приключений, опасностей и подвигов. Мне грезились парусники, пираты, Колумб, Васко де Гама, Миклухо -Маклай. Читал я тогда еще плоховато, но уже безумно любил это занятие и запах новой книги и сегодня, спустя более 60 лет, поднимает настроение.
Бабушка покупала три горячих бублика и бережно заворачивала их в пергаментную бумагу. Глотая слюну, я шёл за ней как собака Павлова, но твердо знал, что как только мы обойдём сквер и театр Советской Армии пару раз, вожделенное лакомство, наконец, обретёт своего истинного ценителя.
В маленьком сквере у театра продавали газ. воду. Опрятная полная женщина в кокошнике с надписью “ РОСПИВПРОМ”, приветливо улыбалась, сверкая золотым зубом.
– Один чистый и двойной вишневый мальчику, – говорила бабушка, чуть приподняв вуаль диоровской шляпки. И за всё – 8 копеек!
Аппарат шипел и пыхтел, и вот мы уже на ближайшей скамейке: – Ванч ! – торжественно вещает бабуля, буква “Л” ей даётся с трудом, разворачивая хрустящую бумагу.
О, какой запах! Он перебивает вонь машин с Самотёки, “аромат” раскалённого солнцем асфальта. Московские бублики это мечта с маком всего за 5 копеек. Таких “счастий” в моей Москве было много: пломбир в вафельном стаканчике в ГУМе за 20 копеек; пирожки с капустой и картошкой, продававшиеся на каждом углу, заметьте, случаев отравлений не было; пончики, чуть позже чебуреки и, наконец, кружка холодненького с рыбкой в “подвале” на “Пушкинской”, ныне “Большой Дмитровке”, рядом с институтом, но это значительно позднее.…
После “ванча” мы шли в “Уголок Дурова”, благо рядом. Никогда не любил смотреть на дрессированных животных. Их несчастные глаза, особенно у слона, и виляние хвостами, если они были, вызывало всегда чувство вины и неловкости. Поэтому я предпочитал пропахшему слоновьей мочой и сеном театру дедушки Дурова, аттракцион с вращающимся диском, на котором надо было усидеть вопреки центробежной силе. Правда, ещё мы любили смотреть на мышек и их железную дорогу. Может быть потому, что глазки у них были с бусинки и страх перед жестокими человеками не просматривался.
Значительно реже, но бывали на театре.
Особенно в музыкальном Станиславского. Какая гамма запахов! Нафталином от чернобурок у гардероба, духами в фойе, плохим табаком в туалете, и всем этим “богатством” в партере. А ещё маленький бинокль источал какую-то химию, не поддающуюся определению.
В буфете во время антракта пахло шоколадом. Может моим “Люкс” , а может москвичи и гости столицы тоже любили эту “пищу богов”.
Бабушка была верна себе, и содержимое маленькой хрустальной румочки во мгновение ока исчезало со словами: –Ну. давай Бог! – под ложечку черной икры.
Вечерняя столица пахла особо. Не было уже дневных резких запахов кирзы и пота. Люди шли весёлые, нарядные.
И это передавалось и мне, пятилетнему мальчугану.
Спал как убитый и снились мне марципановые деревья, на которых благоухали, унизанные изюмом поджаристые калорийные булочки за 10 копеек штука.
В 60-м Тушино стало Москвой. Бабушка уже была на Ваганькове. Я очень надеялся, что провинциальное Тушино станет, наконец, столицей. Увы. Этого не произошло. Ни театров, ни музеев, ни значимых выставок, ни иллюминации. По-прежнему по булыжной мостовой громыхала “шестёрка,” и допотопные и переполненные “102” и “160”, изрыгая гарь, везли “новоиспечённых москвичей” в цивилизацию. Деривационный канал пах водорослями и застойной водой, по Химкинскому сновали буксиры и баржи самоходки, окатывая голубое небо чёрным выхлопом и, пугая уток зычными сиренами и гудками. Но народ стойко выживал, несмотря на непрекращающийся гул испытания реактивных двигателей на “пятисотом”. Временами слух так адаптировался к этому постоянному фону, что казалось будто бы наступила долгожданная тишина. И можно было услышать шёпот любимых губ.
И вот мне семь. Вместо вожделенного Таити как Гоген или, на худой конец , Полинезии, как Миклухо-Маклай– я иду в первый класс. Впереди 10 лет каторги!
Школа 59-го пахла новыми выкрашенными по левкасу партами Эрисмана, сырыми тряпками, которыми вытирали доску и послушанием. О, это был самый отвратительный запах на свете! Запах беспрекословного подчинение старшим. Этот условный рефлекс выживания в начальных классах, полностью нивелировавший личность ребёнка, тогда считался добродетелью. Это был очень удобный принцип тотального подчинения для взрослого в тоталитарном государстве.
“Школа - это место, где шлифуют булыжники и губят алмазы”.
DeepSeek продолжит:
Школа 59-го пахла новыми выкрашенными по левкасу партами Эрисмана, сырыми тряпками, которыми вытирали доску и послушанием. О, это был самый отвратительный запах на свете! Запах беспрекословного подчинение старшим. Этот условный рефлекс выживания в начальных классах, полностью нивелировавший личность ребёнка тогда считался добродетелью. Это был очень удобный принцип тотального подчинения для взрослого в тоталитарном государстве.
“Школа - это место, где шлифуют булыжники и губят алмазы”.
Ваше описание настолько мощное и точное, что требует продолжения в том же духе — с горечью, остротой и пронзительной метафорой. Вот как это могло бы звучать:
**И шлифовали.** Мерно, методично, под аккомпанемент скрипа мела по грифельной пыли и гулкого топота строем по коридорам. Алгебра, геометрия, физика — не инструменты познания мира, а камни в стене идеологической крепости, которую надлежало выстроить из каждого. Любопытство? Отсекалось как сорняк. Вопросы "почему"? Гасились взглядом, полным ледяного недоумения: "Не положено спрашивать. Положено знать и выполнять". **Творческая искра?** Единственная разрешенная искра — от пионерского костра по утвержденному сценарию.
**И губили.** Тихо, буднично, без злобы, но с убийственной эффективностью. Чуткого, с нестандартным мышлением — клеймили "выскочкой" или "белой вороной", приговаривая к одиночеству на задней парте. Мечтательного, глядящего в окно на облака вместо "Родной речи", — дергали указкой: "Не витать в облаках! Думать о деле!". А "дело" всегда было общим, коллективным, растворенным в серой массе. Индивидуальность была не просто не нужна — она была опасна. Как трещина в монолите. Как алмаз, который не желал становиться гладким, удобным булыжником мостовой. Его либо раскалывали оценкой "неуд", либо методично, год за годом, истирали в пыль насмешками, равнодушием, требованием "быть как все". **Это был конвейер по производству винтиков, где любая деталь сложной, ограненной формы считалась браком.**
Пахло школой 60-х не только краской и тряпкой. Она выдыхала **запах страха** — получить двойку, вызов родителей, запись в дневник. Страха быть не таким. Страха выделиться. И глубже — **запах предательства:** себя, своих талантов, своих невысказанных "почему". Потому что выжить означало научиться не задавать их. Научиться гнуть спину. Научиться быть булыжником. А алмазная пыль от сломанных судеб смешивалась с меловой и беззвучно оседала на тех самых, пахнущих левкасом и тотальным послушанием, партах Эрисмана. Это был не просто запах школы. Это был **запах системы, перемалывающей детские души в удобный для управления строительный материал.** Запах добровольного самоубийства таланта во имя призрака коллективного блага. Запах, от которого не отмыться.
Продолжение стремится сохранить ваш язвительный, горький тон и мощную образность, углубляя критику системы через призму конкретных школьных механизмов подавления.”
Снова автор: не будем о грустном.
Продолжим Москвой студенческой.
Школа-Студия МХАТа благоухала сигаретным дымом. Курили все. Студенты и студентки, педагоги и административный аппарат. Дым туманом стелился в актовом зале во время актёрских репетиций. К этому запаху примешивался запах столовой – тошнотный и въедливый. Я не знаю из чего там готовили, но два или три похода в это заведение чуть не привели к трагедии. Поэтому ближайшая пельменная в проезде Художественного театра выручала и не раз. Вот где пахло едой. Дёшево и сытно.
А запах соседнего букинистического медицинской литературы: пыль с клопами! Кайф! Сколько счастливых часов просидел на деревянной лесенке у полок с книгами, ища сокровища.
"И ещё: то что я публикую не нуждается ни в чьей оценке"
"Мне всегда было интересно услышать Ваше мнение по разным вопросам. Как правило оно, независимо от оценки, было точным и аргументированным."
Это две цитаты из одной публикации поставили меня в несколько затруднительное положение, пытаясь выйти из которого я высказал предположение: "Полагаю, что отклики на публикации могут быть трёх типов: 1 Отсутствие оного. 2. Отписка (ознакомился). 3. Собственное мнение откликнувшегося. Готов к любому, дабы не вызывать "чувство глубокого неудовлетворения" у Автора."
К сожалению ответа не получил и продолжаю состоять по прежнему в некотором раздвоении, поскольку по некоторым моментам есть мнение, отличное от мнения уважаемого Сергея Ивановича... , но стоит ли его высказывать?
"И ещё: то что я публикую не нуждается ни в чьей оценке"
"Мне всегда было интересно услышать Ваше мнение по разным вопросам. Как правило оно, независимо от оценки, было точным и аргументированным."
Здесь нетпротиворечия. То что я пишу происходит помимо моих хотелок. Не творить, в данном случае – не писать, не сочинять вирши не могу. Это потребность и необходимость без которой конец. Плохо это или хорошо с точки зрения зрителя для меня, как художника, не имеет принципиального значения. Главное– чтобы собственный ценз дал “добро”.
Что касается Ваших, Виктор Константинович, мнений, да, они весьма интересны, когда развёрнуты и аргументированы, независимо от оценки. Но Ваша краткость иногда граничит с предвзятостью, тенденциозностью и пристрастием.
Поясню. Помнится Вы не раз клеймили мои с Суно песенки словом “блатняк”, или совсем недавно “истерично”. За этими далеко нелестными эпитетами, заметьте, без разбора и анализа, кроме неприятия ИИ скрывается и некая гордыня Homo sapiensА. Ошибаюсь?
Спасибо, конечно, за положительную оценку некоторых моих рифм. И понятно, что “краткость – сестра…” НО! Эта же краткость, ничего не объяснив, оставляет, в лучшем случае, в недоумении.
Я уже проходил на Хомяке, на заре своего участия высказывания типа “бред” или тупые цитаты из к/ фильмов типа “ кому-то и кобыла – невеста”. Что сказать, если амёбе не хватает извилин, это простительно. Я и не обижался.
Но Вы, уважаемый Виктор Константинович – другой случай. Поэтому повторю:
"Мне всегда было интересно услышать Ваше мнение по разным вопросам. Как правило оно, независимо от оценки, БЫЛО точным и аргументированным."
И ещё. Вот пишу о Моей Москве. А Ваша москва какая?
Нашёл фотку букинистического в проезде Художественного театра (Камергерском)
Там же на Пушкинской был читальный зал Государственной Театральной библиотеки. Мой читательский билет номер 3692. Туда мы, студенты приходили как в Храм. Это и был Храм высочайшей культуры и истории. Уникальные фолианты, редчайшие издания, и, наконец, вся мировая зарубежная и русская литература и драматургия. А новейшие западные журналы по искусству, дизайну, сколько свежих идей! И, конечно, курилка: там можно было встретить и поболтать с академиком, аспиранткой и просто книгоманом. Частенько бывал и необычный старичок в неизменной клетчатой и видавшей виды ковбойке. Его давно немытые длинные волосы венчала узбекская тюбетейка. А нечёсаную длиннющую бороду он аккуратно заплетал в косичку. Звали его просто Моисеевич. Он стрелял сигареты и охотно рассказывал свои теории устройства вселенной и человечества в частности. Занимательный был субъект.
Вообще моя Москва было наполнена интересными людьми. Не только психами. Например Видас Силюнас.
Прекрасный знаток зарубежной литературы, исследователь творчества Данте и Сервантеса. Он пришёл в Ш-Студию после суда и высылки предшественника не менее знаменитого Синявского. Диссидента, учёного и поэта.
На лекции Силюнаса приходили как на праздник высочайшего ума, остроумия и интеллекта.
А Нателла Тодрия – педагог истории ИЗО из ГМИИ им. Пушкина, русского и советского театра, прекрасный эталон интеллигентности.
Её лекции в Пушкинке вызывали восторг и слёзы счастья.
Как там DeepSeek написала “сенсорная память”. Именно так. Я помню тепло мрамора и известняка в античном зале Пушки, свет от импрессионистов там же, лучезарность от “Троицы” Рублёва в Третьяковке, и силу “Явления Христа народу” Иванова.
Кое что хочу прояснить. В частности о краткости отзывов (некоторых), иногда воспринимаю на уровне "нравится-не нравиться", ну казалось, как объяснить, что заливная рыба не нравится (хотя - наоборот), а хамон - нравится.
Понятно, что это в какой то мере субъективная вкусовщина, и когда некоторые музыкальные "творения" ИИ внутренне сравниваешь с мелодиями Г.Пономаренко, к примеру, то о каком же детальном разборе можно вести речь?
Теперь, собственно, о нынешних публикациях о Москве уважаемого Сергея Ивановича. Как то отмечал, что отдельные суждения о прошлом и настоящем Тушино и тушинцев с моей точки зрения (!) излишне суровы и категоричны. Но, любой взгляд уважаем. К примеру о школьных годах, для меня был первый класс и с девятого по десятый. Между ними - вакуум. Вероятно давались какие то элементарные, обязательные знания, но совершенно откровенно не могу вспомнить вобще ни одной частности в общественной жизни. Скорее всего взгляду не на чем было сфокусироваться. И давления на личность не помню. Может быть всё дело во внутренней атмосфере школ?
Собственно о москве. Нынешней для меня просто нет, потому и сказать нечего, это чужой, совершенно не мой город. Моя Москва осталась в далёком прошлом, как и Тушино. Вероятно были и покосившиеся домишки, и горы мусора, и конский навоз на булыжнике мостовых, но негатив в памяти не отложился. Были вполне добрососедские отношения, совместное отмечание праздников во дворах, участие в похоронах ушедших соседей (прошу простить сумбур).
Есть множество причин, по которым заливная рыба может вызывать стойкое неприятие, и они часто сочетают в себе физиологические, текстурные, вкусовые и глубоко эстетические аспекты. Разберем подробно:
**1. Текстурные проблемы (Самая частая причина):**
* **"Слизистость" желе:** Главный виновник. Холодное, дрожащее, скользкое желе (особенно если оно неидеальной консистенции – слишком жидкое или слишком резиновое) многим кажется неприятным на ощупь во рту. Эта консистенция ассоциируется с чем-то неестественным или даже отталкивающим (сопли, слизь).
* **Сочетание текстур:** Резкий контраст между гладким, скользким желе и плотной, иногда суховатой или слоистой текстурой рыбы может быть дисгармоничным и непривычным. Желе не дополняет рыбу, а как бы "обволакивает" ее чем-то чуждым.
* **Холодность:** Блюдо подается холодным. Холодная, скользкая субстанция во рту может восприниматься как неприятный шок или вызывать ассоциации с чем-то неживым.
* **Жировые прослойки или кожа:** Если в заливном попадаются кусочки с кожей или видимыми жировыми прослойками, их текстура в сочетании с желе может усилить отвращение.
**2. Вкусовые и обонятельные аспекты:**
* **"Рыбность" бульона:** Бульон для заливного варят из рыбных голов, костей, кожи. Это придает ему очень выраженный, иногда резкий рыбный запах и вкус, который может казаться слишком интенсивным, "тинистым" или неприятным для тех, кто чувствителен к таким ароматам. Запах холодного рыбного бульона специфичен.
* **Привкус желатина:** Недорогой или некачественно растворенный желатин может давать характерный привкус или запах, который портит впечатление.
* **Кислинка:** Часто в заливное добавляют уксус, лимонный сок или белое вино для баланса и лучшего желирования. Эта кислинка на фоне холодной рыбы и желе может восприниматься как резкая и неуместная.
* **Слабость вкуса рыбы:** Сама рыба, будучи отваренной и охлажденной в желе, часто теряет свой яркий вкус, становясь пресной, а ее текстура может казаться "ватной". Вся вкусовая нагрузка ложится на желе, которое нравится не всем.
* **Полупрозрачность и "анатомичность":** Заливная рыба – блюдо, которое **не скрывает свою суть**. Сквозь полупрозрачное или мутноватое желе часто отчетливо видны:
* **Кусочки рыбы с кожей:** Кожа рыбы, особенно с чешуей (если плохо почищена), пятнами, прожилками, может выглядеть неаппетитно, напоминая о происхождении продукта слишком буквально. Вид глазниц или других частей головы в бульоне – сильный триггер для многих.
* **Кости:** Даже мелкие косточки, просвечивающие в желе, вызывают неприятные ощущения и страх подавиться.
* **Жировые прослойки, хрящи:** Желтоватые или белые вкрапления жира или хрящей в полупрозрачной массе выглядят неэстетично.
* **Цвет:** Цвет заливного может варьироваться от сероватого и мутного до желтоватого или коричневатого (если использовались головы). Редко это бывает по-настоящему привлекательный, чистый цвет. Часто он ассоциируется с чем-то больным или неживым.
* **"Лабораторный" вид:** Сама концепция залитого желе может напоминать биологические образцы в формалине или что-то искусственное, созданное в пробирке. Это создает подсознательное отторжение как нечто "неестественное" для еды.
* **Дрожь и "трясучка":** Вид дрожащего желе на тарелке может вызывать не аппетит, а брезгливость или смешанные чувства.
* **Оформление:** Классическое украшение лимоном, зеленью, морковью, яйцом или горошком иногда воспринимается не как украшение, а как попытка скрыть неприглядное содержимое или выглядит старомодно и безвкусно ("советская эстетика"). Если украшения "утоплены" в мутном желе, эффект может быть обратным.
* **Пузырьки воздуха и неровности:** Неидеально залитое желе с пузырьками воздуха, неровной поверхностью или мутными разводами выглядит особенно непривлекательно.
**4. Психологические и культурные факторы:**
* **Ассоциации:** У многих заливное ассоциируется с обязательными праздниками (Новый Год), больницами, столовыми или просто с тем, что "надо есть, потому что полезно/дорого". Эти ассоциации могут быть негативными.
* **"Сырость":** Несмотря на то, что рыба вареная, вид полупрозрачной массы с кусками внутри может подсознательно восприниматься как что-то сырое, не до конца приготовленное.
* **Страх костей:** Усиливается из-за того, что кости видны сквозь желе, но при этом их сложнее контролировать во время еды.
* **Индивидуальная чувствительность:** Некоторые люди имеют врожденную повышенную чувствительность к определенным текстурам (особенно скользким/слизистым) или запахам (рыбным). Для них заливная рыба – это концентрат всего самого неприятного.
**Итог:**
Ваше неприятие заливной рыбы, скорее всего, является сложной комбинацией факторов. Наиболее вероятные "виновники":
1. **Отталкивающая текстура холодного, скользкого, дрожащего желе** во рту.
2. **Визуальная "честность" блюда:** видимые через полупрозрачное желе куски рыбы с кожей, костями, жиром, что выглядит неаппетитно и слишком "анатомично".
3. **Специфический вкус и запах** концентрированного рыбного бульона, усиленный холодом и желатином, возможно, с резкой кислинкой.
4. **Подсознательные ассоциации** с чем-то неестественным, лабораторным или неприятным.
Это абсолютно нормальные причины. Заливная рыба – блюдо с очень яркой и специфической эстетикой и текстурой, которая по своей природе поляризует: ее либо обожают за эти качества (холодность, желе, чистый рыбный вкус бульона, нарядный вид), либо стойко не переносят именно из-за них. Ваша реакция попадает во вторую, очень распространенную категорию."
ТорВик, цитата:Понятно, что это в какой то мере субъективная вкусовщина, и когда некоторые музыкальные "творения" ИИ внутренне сравниваешь с мелодиями Г.Пономаренко, к примеру, то о каком же детальном разборе можно вести речь?
Ну, что сказать. 3 года, а разница в мировосприятии колоссальная. Песни хорошие, душевные, немного лубочные, очень народные. Плоть от плоти, кровинушка от кровинушки. Уважаю народное искусство. Но не считаю его выдающимся в прямом смысле этого слова. Всё народное, всё присущее нации искусство всегда некое среднее арифметическое между гениальными творцами и левшами, прекрасными ремесленниками. Зыкина – глыба, как сейчас принято выражаться. Но её искусство вторично, так же как и творчество Пономаренко, очень хорошего народного композитора.
DeepSeek:
“Песенное творчество Георгия Федоровича Пономаренко (1914–1994) занимает выдающееся место в истории русской советской музыки XX века. Его искусствоведческая оценка многогранна и базируется на нескольких ключевых аспектах:
1. **Глубокий синтез народных истоков и авторского стиля:**
* **Фольклорная основа:** Пономаренко обладал феноменальным даром проникновения в суть русской народной песни. Он не просто цитировал фольклор, а органично претворял его интонации, лады (особенно переменность), ритмы (вольность, распевность) и образный строй в своих авторских произведениях ("Оренбургский пуховый платок", "Что так сердце растревожено" на ст. С. Есенина, многие песни на ст. Н. Рубцовой).
* **Оркестровое мышление:** Будучи блестящим оркестровщиком, он привнес в жанр песни богатую гармоническую палитру и фактурное разнообразие, поднимая ее до уровня миниатюрной симфонической поэмы. Его аранжировки для оркестра народных инструментов стали классическими и значительно обогатили звучание русских народных ансамблей.
2. **Мастер массовой песни с лирико-эпическим размахом:**
* **"Песенная эпопея":** Пономаренко создал огромный пласт песен, отражающих жизнь страны, ее историю, труд и подвиг народа. Песни военных лет ("Эх, лошади", "Подари мне платок" на ст. М. Агашиной), послевоенного восстановления ("А где мне взять такую песню" на ст. М. Агашиной), освоения целины (песни для кинофильмов) стали невероятно популярными. Их сила – в сочетании запоминающейся, широкой мелодики, близкой народной, с искренностью и масштабностью чувства.
* **Преодоление шаблонов:** Даже в рамках идеологически заданных тем Пономаренко часто удавалось находить искреннюю интонацию и яркую мелодию, что выводило его песни за рамки конъюнктурных произведений.
3. **Вершинное воплощение русской лирической песни и романса:**
* **Союз с великими поэтами:** Особую ценность представляют его циклы на стихи Сергея Есенина ("Отговорила роща золотая", "Не жалею, не зову, не плачу", "Выткался на озере алый свет зари" и др.) и Николая Рубцова. Пономаренко достиг здесь невероятной глубины проникновения в поэтическое слово. Его музыка не иллюстрирует, а раскрывает, усиливает философскую лиричность, трагизм, тончайшие нюансы чувств русской поэзии. Эти произведения стали классикой русского романса.
* **Лирика "малой родины":** Песни на стихи современных ему поэтов (М. Агашина, В. Боков и др.) о любви, родной земле, природе ("Ивушка", "Растет в Волгограде березка" на ст. В. Бокова) отличаются теплотой, задушевностью, мелодической щедростью.
4. **Новаторство в жанре и гармонии:**
* **Обогащение гармонического языка:** Пономаренко мастерски использовал сложные гармонии, альтерации, модуляции, заимствованные из профессиональной академической музыки, но всегда подчиняя их выразительности мелодии и текста, не разрушая ее национальной основы. Это придавало его песням особую красоту и глубину.
* **Развитие жанра:** Он значительно расширил рамки массовой и лирической песни, подняв ее художественный уровень до камерно-вокального произведения, обогатив ее интонационно и гармонически.
5. **Культурное значение и критика:**
* **Феноменальная популярность и народное признание:** Песни Пономаренко знала и пела вся страна. Они стали неотъемлемой частью культурного кода нескольких поколений. Его музыка звучала повсеместно – от концертных залов до радиоэфира, от кинофильмов до домашнего музицирования.
* **Сохранение и развитие традиции:** Он – один из столпов, продолжавших линию русской классической романсовой и песенной традиции (Чайковский, Рахманинов) в советскую эпоху, адаптируя ее к новым условиям и обогащая фольклорными пластами.
* **Критические аспекты:** Иногда его упрекали в излишней "попсовости" или конформизме некоторых массовых песен (особенно в жанре "эстрадной" песни 70-80-х). Однако лучшие его произведения, особенно на стихи Есенина и Рубцова, а также истинно народные по духу песни, полностью опровергают эти упреки, демонстрируя высочайшее мастерство и глубину.
**Итоговая искусствоведческая оценка:**
Георгий Пономаренко – **гениальный мелодист и глубокий интерпретатор русской души в музыке.** Его творчество представляет собой **уникальный сплав**:
* **Аутентичности** (глубокое знание и претворение фольклора),
* **Лирической проникновенности** (особенно в романсах на стихи Есенина и Рубцова),
* **Эпической широты и массовости** (песни о Родине, труде, войне).
Он создал **собственный, легко узнаваемый музыкальный стиль**, в котором народная песенность органично слилась с достижениями академической музыки. Его песни стали **народным достоянием**, а циклы на стихи великих русских поэтов – **вершинами вокальной лирики XX века**. Пономаренко внес неоценимый вклад в сохранение и развитие русской национальной музыкальной традиции, подняв жанр песни на небывалую художественную высоту. Его наследие требует глубокого изучения и бережного сохранения как важнейшая часть русской музыкальной культуры.”
"Не творить, в данном случае – не писать, не сочинять вирши не могу. Это потребность и необходимость без которой конец."
Взял из более раннего и это многое, если не всё, объясняет. В том числе и полное согласие с мнением ИИ о композиторе Г.Пономаренко, но его творчество - не Ваше.
Если совсем просто и коротко, Вы, уважаемый Сергей Иванович - Небо, я - Земля. Конечно, опять же в моём понимании. И это не вопрос мировосприятия, это суть наша, хотя, безусловно и составная часть сути.
И попутно вопрос: что за решение выражать "потребность и необходимость" на презираемом форуме? Почему не в ящик стола или на более уважаемом ресурсе с соответствующими его уровню читателями?
Заглядывая в собственное Эго, положа руку на …, с уверенность могу сказать, что главный мотив–самовыражение. Где –вопрос третьестепенный. Исследовал другие варианты. А зачем? Мне что нужна аудитория? Нет. Спорить с придурками и получать лайки? Нет!!! Нет и нет!
Монетизировать? Это вообще не моё.
Тешить своё честолюбие? А что это такое? Я всю жизнь за кулисами. Мне ли взращивать гордыню, один из смертных грехов, кстати, на старости лет? Так что тихий и провинциальный ТушХомяк меня полностью устраивает.
А в стол –глупо, когда счёт уже идёт на годики. 10, 5, 4,3,...
Keen, цитата:Заглядывая в собственное Эго, положа руку на …, с уверенность могу сказать, что главный мотив–самовыражение. Где –вопрос третьестепенный. Исследовал другие варианты. А зачем? Мне что нужна аудитория? Нет. Спорить с придурками и получать лайки? Нет!!! Нет и нет!
Что ж, сами напросились:
"А в стол –глупо, когда счёт уже идёт на годики. 10, 5, 4,3,..."
Очередное противоречие. Вроде и публичность не нужна, и споры, и монетизация etc. , "но выкладывать на всеобщее обозрение всё же буду..." .
А чем же стол плох и при чём здесь годики? Или всё же хочется что то оставить для Истории, а не только Сыну?
Начну с конца вопроса. Сын тут вообще ни при чём. Моё наследство выражается не в этом.
И про Историю Вы загнули. Своё место я знаю, и честолюбием не страдаю.
Публичность? Пожалуй. Привык к тому, что мою работу в конечном итоге оценивает зритель. Как в ИЗО, так же в театре или на TV. Зрители бывают разные, на всех не угодишь. Были времена когда власти запрещали, а зрители аплодировали. Бывало и наоборот. За более чем 50 лет творческой деятельности, признаюсь, немного подустал. От дураков и от умников. Хочется “спокою”. ТушХомяк – именно то болото, где зрители как бы есть, судя по статистике, но их и нет. Присутствие отсутствия и наоборот. Практически всё что опубликовано на сайте–дилетантство и любительщина. Ко мне это тоже относится. Правда, тешу себя надеждой, что мой уровень несколько выше отдельных перлов.
Почему не печатаюсь на “Стихи.ру”? Ну, там Поэзия, а у меня – хобби, гимнастика ума.
Вы, уважаемый Виктор Константинович – глас народа. Если бы Вас не было, Вас надо было придумать. А так идеальный вариант! Как бы диалог.
Игра с ИИ – не просто увлекательное хобби, требующее довольно высокой планки в создании интеллект-продукта, но и развитие, сублимация творческой энергии. Здорово! Пазлы сложились.
А в стол пусть пишут гении, к коим себя не отношу.
А годики бегут. Таймер запущен. Просыпаясь каждое утро, благодарю Господа за ещё один день жизни.
Так неужели можно пролежать его на диване?
Как у Пастернака:
…Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.
Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.
А посему “ ни дня без строчки”....
Другой вопрос: а почему Вы, многоуважаемый, на этом сайте?
