Москва в 1812 году.
5. Бородино.
17 августа в командование соединенными русскими армиями вступил прославленный русский полководец М.И.Кутузов. Перед отъездом в армию он сказал: «Я бы ничего так не желал, как обмануть Наполеона».Новый генералиссимус охотно повторял: « Нет ничего, что стоило бы больше двух солдат – терпения и времени».
В письме к сестре великой княгине Екатерине Павловне Александр I так вспоминал о своем решении: "Зная этого человека, я вначале противился его назначению, но, когда Ростопчин письмом от 5 августа сообщил мне, что вся Москва желает, чтобы Кутузов командовал армией, находя, что Барклай и Багратион оба неспособны на это, а тем временем и когда, как нарочно, Барклай наделал под Смоленском ряд глупостей, мне оставалось только уступить единодушному желанию и я назначил Кутузова".
Царь в личной переписке не скрывал, что назначает Кутузова против своей воли. Более того, уже назначив Кутузова, Александр I через неделю, 27 августа, встретившись с Бернадотом (Карлом-Юханом, наследником шведского престола) в Або (Турку) в Финляндии, первым делом предложил ему... стать главнокомандующим всеми русскими армиями.
К. Маркс в своей статье "Бернадот" специально отметил этот факт: "Александр, напуганный первыми успехами Наполеона, пригласил Карла-Иоанна (Бернадота.- В. С.) на свидание и в то же время предложил ему пост главнокомандующего русскими армиями" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч.- 2-е изд.- Т. 14.- С. 168). У Бернадота хватило ума вежливо, но твердо отклонить это предложение. Уж если Барклай-де-Толли, прослуживший всю свою жизнь в России, при первых же неудачах оказался "немцем" и "изменником", то, что скажут о нем, родственнике Наполеона, если он проиграет хотя бы одно сражение?
19 августа, Ростопчин в письме спрашивает Кутузова: «Твердое ли Вы имеете намерение удерживать ход неприятеля на Москву и защищать город сей?». Кутузов пишет: «Уверьте людей, что приняты все нужные меры, дабы неприятель не мог уже вперед сделать ни шагу».
Вечером в день Бородина 26 августа (7 сентября) Ростопчин получил письмо от Кутузова: «Сего дня было весьма жаркое и кровопролитное сражение. С помощию Божиею русское войско не уступило в нем ни шагу, хотя неприятель с отчаянием действовал против него. Завтра, надеюсь я, возлагая мое упование на Бога и на московскую святыню, с новыми силами с ним сразиться».
Вечером, 26 августа, и Кутузов и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов приказал готовиться на новый бой, но уже через несколько часов начали приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
«Ночью после объезда позиции, на которой усталые воины наши спали мертвым сном, Толь послал донесение, что невозможно думать идти вперед, еще менее защищать с 45 тысячами те места, которые заняты были 96 тысячами, особенно когда у Наполеона целый гвардейский корпус не участвовал в сражении. Кутузов все это знал, но ждал этого донесения и, выслушав его, велел немедленно отступать”, — так говорит ординарец Кутузова князь Голицын, всю ночь после Бородина объезжавший кровавое поле.
Участник наполеоновских войн Федор Глинка в своих мемуарах "Очерки Бородинского сражения" так описывает поле брани, которое он видел поздней осенью 1812 года: "Лежали трупы, валялись трупы, страшными холмами громоздились трупы!.. Это было кладбище без гробов! Тысячи раскиданы были без погребения. Пятьдесят два дня лежали они добычею стихий и перемен воздушных. Редкий сохранил образ человека. Червь и тление не прикасались объятым стужею; но явились другие неприятели: волки стадами сбежались со всех лесов Смоленской губернии; хищные птицы слетелись со всех окольных полей, и часто хищники лесные спорили с воздушными за право терзать мертвецов. В одном месте, к стороне Семеновских редантов, 20 000 тел лежали лоском в виде мостовой!"
Потери сторон в битве под Бородино по-разному оцениваются историками. Французы исчисляли свои потери в 30 тыс. человек. В российской историографии их потери исчисляются в 50 - 58 тыс. человек. Русские потери обычно исчисляются в 38 тыс. человек, но с казаками и ополченцами они достигают 45,6 тыс. человек. Кутузов считал потери приблизительно равными - по 40 тыс. человек.
Численность французской армии к началу сражения Кутузов преувеличивал, определяя ее в 180 - 185 тыс. человек. Зная, что русские резервы израсходованы, а французы сохранили свежими гвардейские корпуса, он принял решение отступать.
27 августа Ростопчиным было получено донесение, что после « кровопролитнейшего и 15 часов продолжавшегося сражения Кутузов взял намерение отступить 6 верст, что будет за Можайском. Собрав расстроенные баталией войска, освежив артиллерию и укрепив ряды ополчением Московским, он готов предпринять противу неприятеля».