Последняя владелица Покровского-Глебова. Глава 5, 6, 7
Глава 6. Господа и слуги.
Так, кто же она, Евгения Федоровна Шаховская-Глебова-Стрешнева?
В книге заведующего всем уголовным розыском Российской империи Аркадия Францевича Кошко «Среди убийц и грабителей» я нашла рассказ «Розовый бриллиант», в котором описывается детективная история, где жертвой оказалась княгиня Шаховская. Вот как начинается рассказ:
«В одно прекрасное утро 1913 года я получил письмо от знатной московской барыни, – княгини Шаховской-Глебовой-Стрешневой, – одной из богатейших женщин в России, в коем княгиня горячо просила меня явиться лично к ней для переговоров по весьма важному делу. Имя отправительницы письма служило порукой тому, что дело действительно серьезно, и я немедленно отправился. Княгиня в ту пору жила в одном из своих подмосковных имений.
Застал я ее взволнованной и расстроенной. Оказалось, что она стала жертвой дерзкой кражи. В уборной, примыкавшей к ее спальне, находился несгораемый шкаф, довольно примитивной конструкции.
В нем княгиня имела обыкновение хранить свои драгоценности, особенно дорогие ей по фамильным воспоминаниям. И вот из этого шкафа исчезли две нитки крупного жемчуга, кольцо с сердоликом и розовый бриллиант.
Сердоликовое кольцо имело лишь историческую ценность, так как под его камнем хранился крохотный локон волос, некогда принадлежавший Евдокии Лопухиной – первой жене императора Петра Великого, кончившей свою жизнь, как известно, в монастыре по воле ее державного супруга. Один из Стрешневых, влюбленный в царицу Евдокию, выпросил у нее эту дорогую ему память. С тех пор эта реликвия переходила в роду Стрешневых от отца к сыну и, наконец, за прекращением прямого мужского потомства, перешла к вызвавшей меня княгине.
Нитки жемчуга были просто ценностью материальной, что же касается розового бриллианта, то в нем соединялось и то, и другое: с одной стороны, он был подарен в свое время царем Алексеем Михайловичем жене своей (в девичестве Стрешневой); с другой – он являлся раритетом в царстве минералогии.
«Горько, бесконечно горько, – говорила она мне, – разочаровываться в людях вообще, а особенно в тех, кому ты привыкла сыздавна доверять». Она подозревала в краже своего французского секретаря, живущего уже 20 лет у нее в доме».
Вор был найден. Им оказался лакей Петр Ходунов, уволенный три месяца тому назад, прослуживший у нее 8 лет и пользовавшийся ее доверием. Этот лакей не раз путешествовал в штате княгини, следуя за ней за границу на ее собственной комфортабельной яхте. Он был чрезвычайно дисциплинирован, кроток и смирен. Княгиня настолько доверяла ему, что бывали, по ее же признанию, случаи, когда она приказывала Петру открывать заповедный несгораемый шкаф и то приносить, то прятать в него те или иные драгоценности. Но оказалось, что он дважды судился за кражи и отбывал за них тюремное заключение.
«Господи, как это ужасно! А я-то заподозрила секретаря, этого честнейшего и ни в чем не повинного человека! Как взгляну я теперь ему в глаза?» - переживала и сокрушалась княгиня.
В то время ей было около 70 лет.
В штате у княгини был личный шофер Александров Дмитрий Петрович. Он родился в 1877 году, мальчиком поступил на Московско-Брестскую железную дорогу в паровозное депо учеником слесаря, дослужившись до помощника машиниста паровоза. Службу флоту начал, строя год в Америке (г. Филадельфия) крейсер "Варяг".
В 1901 году 5 августа из Кронштадта на "Варяге" пошел в заграничное плаванье. Служил на корабле машинистом. После героического боя в Чемульпо, покидая тонущий корабль, разыскал тяжело раненного в бою Степана Давидовича Крылова, передав его в спасательную шлюпку к французским морякам.
За участие в бою награжден Георгиевским крестом, медалями и ценными подарками: серебряными часами с гравировкой на них "Герою Чемульпо", серебряным наконечником для ложек с гравировкой, бокалом. После службы несколько лет жил за границей в Италии, Монте-Карло, Франции. В Италии был у Максима Горького, интересовавшегося боем крейсера.
В России и за границей был личным шофером княгини Е.Ф. Шаховской-Глебовой-Стрешневой и плавал на яхте в Сан-Донато. На такого человека всегда можно было положиться.
Незадолго до Первой мировой войны Евгения Федоровна подарила павильон Елизаветино своей портнихе Надежде Ламановой. Там был организован госпиталь для раненых солдат. Впрочем, так поступали многие московские барыни по примеру императрицы и ее дочерей, которые на время войны стали сестрами милосердия.
В начале ХХ века имя Надежды Ламановой было знакомо в России каждому образованному человеку, да и простолюдину тоже. Сочетание слов "платье от Ламановой" звучало так же естественно, как "булки от Филиппова", "фрукты от Елисеева" или "коньяк от Шустова". Поставщица двора Ея Императорского Величества до революции "одевала" царскую семью, аристократический и артистический бомонд, лучшие спектакли Художественного театра.
Ее моделями были гранд-дамы России: от Марии Ермоловой и Ольги Книппер-Чеховой до Лили Брик и Веры Холодной. Она, единственная из русских модельеров, выдерживала конкуренцию с лучшими европейскими Домами мод (Ворт, Дусе, Пакен).
Выдающиеся красавицы того времени мечтали, чтобы их "портретировал" лучший художник Валентин Серов в платьях лучшей портнихи Надежды Ламановой.
Вот такие люди окружали Евгению Федоровну Шаховскую-Глебову-Стрешневу.
10 комментариев, последний 20 февр. 2016