«Трудный парень» - Глеб Лозино-Лозинский

15 ноября 1988 года был успешно совершен первый и последний полет космического корабля «Буран».

Радости не было границ, хотя руководство страны очень скромно прокомментировало в средствах информации наш успех. «Молния» по заслугам оценила вклад инженеров, техников и рабочих - многие получили высокие награды.

По такому случаю всех сотрудников «Молнии» пригласили на торжественное заседание в конференц-зал.

Людские потоки стекались к молниевской башни, как реки стекаются в море. Как всегда, грузовой лифт не работал, и большая живая очередь тянулась к двум пассажирским лифтам, вместимостью четыре человека каждый. Очередь шумела, разговаривала, смеялась. Настроение - праздничное. Вдруг по очереди прошло какое-то волнение: вдоль нее шла группа необычных людей. По одежде, по осанке и по походке угадывались Первые люди Молнии – Главные конструкторы. Они подошли к лифтам. Народ расступился, пропуская ученых мужей к дверям, но человек с седой головой, самый старший среди них тихо сказал: « Ничего, ничего, мы поднимемся пешком», - и зашагал вверх по лестнице. С каждым этажом численность этой группы уменьшалась, и к конференц-залу на двенадцатый этаж человек поднялся в гордом одиночестве. Этим человеком был Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский. Было ему - без малого 80 лет.

Он родился в Киеве 25 декабря 1909 года, в семье столбового дворянина. Отец его трудился присяжным поверенным. Революцию 1917 года он принял с горячностью детской души. В 1920 году он до хрипоты спорил с отцом, не желая изучать в гимназии закон Божий. «Вот возьмут красные Екатеринослав (ныне Днепропетровск) - я его учить прекращаю», - вспоминал Глеб Евгеньевич с улыбкой. Но она сбегала с его лица, когда он вспоминал кошмар гражданской войны.

В 1926 году будущий конструктор поступил в Харьковский технологический институт, где изучал паротехнику. Никто не интересовался его дворянским происхождением. Даже в 1930-е годы он не испытывал никаких трудностей с этим. Никто не репрессировал и его родителей.

Молодой специалист с 1932 года работал у профессора Цветкова, на кафедре моторостроения Харьковского авиаинститута. В 1937 году молодой инженер Лозино-Лозинский выступил со смелым предложением: у наших самолетов должны быть либо газотурбинные двигатели, либо комбинация из поршневых и воздушно-реактивных моторов.

Накануне Великой Отечественной войны Лозино-Лозинский переехал в Киев, где с конструктором Таировым начал строить самолет с комбинированным двигателем. Эвакуация Киевского авиазавода на восток началась несколько дней спустя после начала войны. Тридцатидвухлетний инженер был направлен в Куйбышев (ныне Самара), где развертывался авиационный завод.

Там он стал работать в конструкторском бюро Артема Микояна - фирме "МиГ". Глеб Евгеньевич заразил начальника идеей реактивно-винтового самолета с форсажной камерой, который должен стать высотным, скоростным перехватчиком. В апреле 1942 года ОКБ и опытные цеха завода возвратились в Москву.

Работа над гибридным МиГ-13 продолжалась и тогда, когда немцев выбили за рубежи СССР.

«Нам удалось испытать МиГ-13, и скорость его достигла 850 км/ч. Немногим меньше, чем у лучшего реактивного истребителя немцев - Ме-262», - вспоминал Г. Лозино-Лозинский.

Но страна нуждалась уже в чисто реактивной авиации. Летом 1945 года майор Лозино-Лозинский едет в Германию принимать трофейные реактивные моторы ЮМО и БМВ, перенимать новейшие технологии.

Под его руководством создаются двигатели для реактивных истребителей МиГ-17, МиГ-19, Миг-25. Форсажные камеры конструктора помогают самолетам СССР летать быстрее звука. Лозино-Лозинский Г.Е. создает уникальный воздухозаборник для сверхзвукового МиГ-21.

В 1965-м фирме Микояна ставят задачу: создать машину, способную вести разведку на недосягаемой для ПВО США высоте, служить космическим истребителем и быстро выводить на орбиты спутники. Рождается замысел суперсистемы "Спираль”, состоящей из гиперзвукового самолета-разгонщика (ГСР) и военного орбитального самолета (ОС) с ракетным ускорителем. Запуск орбитальной самолета должен происходить на высоте 24-30 километров, при скорости в 6 раз превышающей скорость звука. После завершения полета предусматривался планирующий его спуск в атмосфере с посадкой на аэродром. В 1966 году технический проект был отправлен в ОКБ-155 А.И.Микояна Г.Е. Лозино-Лозинскому.

Было принято решение о постройке дозвукового аналога орбитального самолета «Спираль»- ЭПОС (Экспериментально Пилотируемый Орбитальный Самолёт), он же "Лапоть" - изд.105-11. Он предназначался для отработки захода на посадку и посадки, а также для оценки устойчивости, управляемости и аэродинамических характеристик. Г. Е. Лозино-Лозинский четко отслеживал конъюнктуру и вполне понимал, что если этот ОС залетает «сам по себе», то его можно будет потом пускать «на всем».

В 1971 году Г.Е. Лозино-Лозинский был назначен Главным конструктором сверхзвукового перехватчика, который впоследствии весь мир узнал как МиГ-31. Группа из четырех взаимодействующих самолетов МиГ-31 способна полностью контролировать воздушное пространство протяженностью по фронту 800-900 км.

Лозино-Лозинский принимал самое непосредственное участие и в создании фронтового истребителя МиГ-29. Он состоит на вооружении более 20 стран, причем из-за своих уникальных характеристик он является единственной системой оружия, оставленной на вооружении объединенной Германии, члена NATO.

Испытания аналога «Спирали» продолжались до 1978 года. Он совершил 6 испытательных полетов с планированием на ВПП после отцепки от бомбардировщика Ту-95 на высоте около 5500 метров. Но уже с 1976 года по настоянию лиц, ответственных за космонавтику (прежде всего Д.Ф. Устинова и министра общего машиностроения С.А. Афанасьева), наши конструкторы вынуждены были броситься вдогонку за американцами, которые в то время уже занялись реализацией программы челночных полётов Спейс-Шаттл. Хотя с объективной точки зрения нам Буран, такой дорогостоящий орбитальный корабль со столь большой грузоподъемностью, был не нужен. Проект «Спираль» Лозино-Лозинского сочли преждевременным и свернули.