Г.А. Захарьин и Александр III

Все лето 1894 г. Государь чувствовал себя нездоровым. Погода в Петербурге была всё время сырой и холодной, что ещё более усиливало болезнь государя.

Здоровью монарха, конечно, не способствовал целый ряд дополнительных факторов, таких, как постоянный пряный поварской стол, излишнее поглощение жидкости в виде охлаждённой воды и кваса, многолетнее курение большого количества папирос и крепких гаванских сигар. Александр вынужден был с юных лет принимать участие в многочисленных праздничных столах, тезоименитствах членов царской фамилии, приёмах, раутах и других подобных мероприятиях с употреблением шампанского и других вин.

С.П. Шереметьев, друг Александра III, рассказывает: «После званого обеда гости расходятся по залу. Около бильярда и вокруг одной из колонн расположены диваны, тут же стол и кресла. На столе появлялись графинчики с ликерами, коньяк, кюрасю и анизет. Императрица тотчас же садилась; а государь прохаживался, разговаривая с игравшими в бильярд или же подходил к столику с графинчиками. Сколько раз бывало подойдет, нальет вам в рюмку того или другого, большей частию кюрасо, или же спросит: « Граф, не хотите ли пердунца?» - и сам нальет рюмочку анизету».

Гирш констатировал признаки хронического поражения почек, вследствие чего Высочайшее пребывание в Красном Селе и маневры были сокращены. Из Москвы в Петербург был вновь срочно вызван выдающийся клиницист-практик Г. А. Захарьин, который прибыл 9 августа в сопровождении терапевта профессора Н. Ф. Голубова.

По признанию Захарьина, после проведённого исследования выяснилось «постоянное присутствие белка и цилиндров, то есть признаков нефрита, некоторое увеличение левого желудочка сердца при слабоватом и частом пульсе, то есть признаки последовательного поражения сердца и явления уремические (зависящие от недостаточного очищения почками крови), бессонница, постоянно дурной вкус, нередко тошнота». Врачи сообщили о диагнозе императрице и Александру III, не скрывая, что «подобный недуг иногда проходит, но в высшей степени редко».

Как отмечает дочь Александра III великая княгиня Ольга Александровна, «ежегодную поездку в Данию отменили. Решили, что лесной воздух Беловежа, находящегося в Польше, где у императора был охотничий дворец, окажет благоприятное воздействие на здоровье государя».

Охотничий дворец в Беловеже на берегу Наревки

В конце августа Двор переехал в Беловеж. Вначале император вместе со всеми «выезжал на охоту, но затем стал к ней безразличен.

7 сентября вездесущая А. В. Богданович занесла в дневник: «В Беловеже, на охоте, он простудился. Началась сильная лихорадка. Ему предписали тёплую ванну в 28 градусов. Сидя в ней, он охладил её до 20 градусов, открыв кран с холодной водой. После этого лихорадка увеличилась. Мария Фёдоровна вызвала из Москвы доктора Захарьина.

«Знаменитый этот специалист, — вспоминала Ольга Александровна, — был маленьким толстеньким человечком, который всю ночь бродил по дому, жалуясь, что ему мешает спать тиканье башенных часов. Он умолял Папа приказать остановить их. Думаю, от его приезда не было никакого толка. Разумеется, отец был невысокого мнения о враче, который, по-видимому, был главным образом занят собственным здоровьем».

Но есть и другое мнение о Захарьине. В своих письмах Александру III из Абас-Тумана, Мария Федоровна называла доктора «ангелом мира», «старым добрым, чудесным Захарьиным». Александр III относился к доктору с уважением и даже подарил Захарьину часы, сказав при этом, что «не нашел никого более достойного»

Захарьин, высказал очень мрачное предсказание, но, странным образом, опять уехал, оставив там за себя, кроме Гирша, своего ассистента.

Захарьин утверждал: главная задача врача состоит не в постановке «верного диагноза», а в исполнении знаменитой триады Р. Вирхова – «исцелить, облегчить, обнадежить». Он подразделял предсказание на 4 возможности: «1. случай...несерьезный, где опасности нет и быть не может; - 2. серьезный, где опасности на лицо нет, но она может быть, может появиться;- 3. случай опасный, но не безнадежный, где опасность уже на-лицо, но есть еще возможность хорошего исхода, следовательно еще не потеряна надежда; - 4. случай безнадежный».

Врач он был опытнейший, и скорее всего, Захарьин дал 4-ый случай предсказания, поэтому уехал и оставил никому неизвестного доктора П.М.Попова.

По воспоминаниям С.С. Юдина: « Второй раз воспаление легких у Александра III случилось в Беловежской пуще. Г. А. Захарьин приехал, когда царь уже поправился и сидел на террасе охотничьего дома со штофом водки. Увидев это, Г. А. Захарьин воскликнул: «Ваше Величество! Да кто же Вам это позволил?». На что царь с хохотом ответил: «Это делается по именному приказу самого императора».

Рассказывают, что в Беловежском дворце у царя Александра III, лечащим врачом которого он был, во время болезненного приступа Захарьин разбил своей палкой хрустальные и фарфоровые туалетные принадлежности.

Захарьин уехал возмущенный, возможно потому, что больной не выполнял его предписаний и рекомендаций, не соблюдал режим приема лекарств, тем самым сводил на нет успех лечения болезни.