Тушино каким я его помню

Легенды и мифы старого Тушина

Одиночество

"Письмо (фотография) позвало в дорогу" был такой публицистический штамп в советские годы. И летел журналист в командировку в какую-нибудь Тмутаракань. Вот и я, перебирая домашний фотоархив, нашел эту маленькую фотку и улетел в свое детство.

Это второй из четырех бараков на Восточном мосту. Именно с ним связаны многие воспоминания. Здесь жила не помню какая по счету моя няня. Звали ее Марфа или как я ее называл баба Марфуня. Сухая лет пятидесяти, скромная. Мне, пятилетнему она казалась старой. Не думаю, что она закончила хотя бы начальную школу. С ней жил сын. Крепкий постоянно пьяный мужичок. Рано утром еще до моего прихода в 8 часов, он уходил на работу в метро. Часа в 4 вечера появлялся в хорошем подпитии, обедал и ложился спать за занавеску. Больше я его не видел. На следующий день все повторялось. Баба Марфа просто приглядывала за мной и кормила обедом. Все остальное время я был предоставлен сам себе. Мне моя компания нравилась, приятно проводить время с умным человеком.

Вообще, тема одиночества, еще не вполне осознанная в юном возрасте, уже тогда по-детски занимала. Вот, думал я, вокруг много людей, они снуют мимо в огромном количестве, но они чужие. Не с каждым и поговорить можно, кто-то и обидеть может, а к кому-то и сам не подойдешь- страшён больно. Родители на работе, друзья в детском саду, даже словом не с кем обмолвиться. Вот так и жизнь пройдет в полном одиночестве. Ходишь, ходишь все один и один. Ребятишек в бараках не было. И вообще, населял эти четыре барака странный народ. Возведенные ещё в тридцатые они служили пристанищем для первых рабочих, строивших 81-й им. Молотова авиационный завод. Потом «первые» переезжали в новые дома, появившиеся в начале 50-х то тут, то там по Свободе, Сходненской, Большой и Малой Набережным, Спортивной. А в бараках поселились люди второй и третьей волны. Кто-то продолжал трудиться на заводе, а некоторые искали заработок в другом месте.

Барак длиной метров около сотни разделял сквозной полутораметровый коридор, уставленный тумбочками или табуретками с керосинками. Говорили, что в дальнем конце была общая кухня, но я туда за время своего заключения так и не дошел. Слева и справа за фанерными дверями находились комнаты, примерно 5Х3 метра. Стол, пара стульев, две кровати и шифоньер, ковер с оленями над кроватью, и занавеска, служившая ширмой, отделявшей небольшой закуток сына бабы Марфы. Вот и вся обстановка. Несколько побогаче жила соседка тетя Фея. У нее был диван! Огромный коричневой кожи с высокой спинкой и резной полкой наверху. Чего там только не было! И бумажные цветы, и белые костяные слоники, выстроившиеся по росту, наверное, на водопой.

- Это к счастью! -говорила Аримафея Ниловна и закрывала глаза от умиления. Какое такое счастье она имела в виду так и осталось загадкой. Мужья у нее были каждую неделю разные, дарили мне конфеты, так что с личной жизнью в моем детском представлении было все в порядке. Еще на полке стояла статуя-голая девушка держала под уздцы огромного коня. Конь храпел, раздувал ноздри и бил копытом, глядя на пышные прелести юного создания. Я тоже, признаться, с интересом изучал это «произведение искусства», но моим идеалом тогда была Венера Милосская, увиденная в одном из журналов "Огонек"...

Да, да, та самая Венера без рук (чтобы не дралась как Ленка), без ног (чтобы не бегала быстрей меня как Люська), и без головы (чтобы молчала и не дразнилась как Танька), но меня больше интересовала анатомия коня. К сожалению, ни в художке, ни в институте, ни потом в свободном парении, так и не научился рисовать лошадей. Но это потом. А тогда, прыгая на диване, я всё-таки разбил этот «шедевр». Тетя Фея и баба Марфа, сидевшие за столом за светской беседой и бутылочкой кагора, обернулись не сразу.

- Етить твою, тудыть! - обреченно сказала тетя Фея, - ну, шкет, допрыгался!

А Марфа добавила:- Где растяпа да тетеря, там не прибыль, а потеря.

Она всегда говорила загадками, когда я хулиганил.

- Энту лошадь тебе же Гришка подарил!

- Какой ещё Гришка?!

- Ну, из мясного, весной свататься приходил!

- Ах, этот недомылок!

И начинался такой хохот, что я, поначалу испугавшийся и

готовившийся рыдать, тоже заливался смехом. Слоники - то работали!

И даже в такой веселой компании я был один. Ну, разве могли эти милые женщины скрасить мое одиночество.

Есть внешнее одиночество, от которого легко избавиться, достаточно просто с кем-то поговорить. Но внутреннее сидит глубоко в сердце. Ты один перед миром, в космосе, во вселенной.

Воронок

Это не я его поймал, а он меня. В металлических ящиках запутался ворон. Я сунул руку, чтобы спасти, а он клюнул и так схватил за палец, что висел до тех пор, пока я не принес его к Марфе. С трудом удалось освободить руку, из пальца текла кровь. Наскоро перевязав, принялись ловить птицу, а она и не думала убегать. Правое крыло было повреждено, кое как почистили рану и поставили блюдце с водой. Ворон быстро освоился. Он тоже был одинок. Жил на шкафу. Соорудил там себе из газеты «Правда», что -то вроде гнезда и шуршал. Читал, наверное. Гуляли вместе, но порознь. Первым шел Воронок потом я. Он был молчаливым, а чего каркать почем зря, итак все понятно, без слов. А через два месяца он улетел. Долго смотрел на меня, как бы, не понимая зачем его посадили на забор, крутил головой, прикрывая хитрые бусинки глаз белесыми веками. Подпрыгнул, взмахнул крыльями и взлетел. Покружил над бараком, сел на коньке, каркнул и рванул ввысь. Маленькая черная точка все удалялась и, наконец, растворилась в сером небе. И я снова остался один.

Иоанн

Дед Иван жил через три комнатушки дальше по коридору. Крепкий, с виду лет семидесяти. Частенько "курили" с ним, сидя на завалинке с солнечной стороны барака, и вели философские разговоры.

- Жизнь, Серега, штука сложная, - говорил дед Иван, сворачивая очередную самокрутку.

- Вот живешь, хлеб жуешь, а потом вдруг раз и в черный воронок!

Я знал, о чем он. Я видел эти иссиня черные фургоны с решеткой на окне и яркой надписью белым на красной полосе "милиция". Их боялись. При их появлении разговоры смолкали, и люди, только что весело смеявшиеся, молча провожали машины глазами. Ни дома, ни во дворе, ни у Марфы никто никогда не говорил о репрессиях. Это слово я впервые услышал только пять - шесть лет спустя. Дед Иван тоже молчал и смотрел пока "воронок" не проедет, только белели костяшки сжатых в кулак пальцев, и желваки ходили по лицу. О своем каналоармейском прошлом он не говорил никогда. Только Марфа причитала изредка:

- И досталось ему там бедному!

Дед Иван, или как все его называли Иоанн – Пустослов, жил один. Говорили, что сын его геройски погиб в войну, сгорел в танке. А дед все лихолетье проработал на заводе. Марфа частенько ему выговаривала:

- Опять нализался, сидит тут, рассуждает, трешку когда отдашь?! Иоанн - Пустослов!

По праздникам дед надевал свой видавший виды коричневый пиджак с одной единственной медалью «За трудовую доблесть» и шел к пивнушке.

Возвращался, слегка покачиваясь, садился на завалинку, закуривал и начинал философию.

- Жить надо так, малец, чтобы каждое мгновение быть готовым умереть. Понимаешь? Как будто каждый Божий день последний. И уйти надо так, чтобы после тебя ничего не осталось.

- Мало оставишь - люди будут смеяться. Много оставишь -будут делить и враждовать наследники.

- Уходи тихо, чтобы люди не обратили внимание, чтобы не сетовали, что после тебя остался мусор и всякий хлам, сделанный тобой.

- Ты пришел и уйдешь один. Пришел незваным и уйдешь неоплаканным. А может и непрощенным.

- Дойди до конца на своих двоих, не отягощая никого. Не цепляйся за жизнь. Только слабые это делают.

- Лучше быть убитым из-за угла, чем медленно смотреть в лицо смерти. Я знаю, о чем говорю. Так - то, сынок.

Дед Иоанн, поплевав, гасил цигарку и, держась за косяк двери, уходил в свою одиночку. Было до слез, до зеленых соплей жалко и его, и бабу Марфу, и ее вечно пьяного черного сына, и даже тетю Фею с ее мужиками и слониками, крутящимися в этом мутном водовороте, хватающими соломинки в надежде спасти, устроить свою жизнь и непонимающими самое главное, что они одни, одиноки в этом мире без Бога! И только Господь протянет десницу и вытащит тебя из духовной трясины и плесени!

"...Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне. Я есмь лоза, а вы ветви. Кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают."

Ин. 15:4

Но об этом я тогда еще только догадывался, а теперь знаю наверняка. И я не один!

ЛЕГЕНДЫ И МИФЫ СТАРОГО ТУШИНА

Леонидыч

«Сказать по-нашему, мы выпили не много, -

Не вру, ей-бога», - скажи, Серега!»

В.С.Высоцкий

Одним из моих критериев отбора друзей, кроме фундаментальных добра и зла, являются приросшие мочки ушей. Это признак неординарной личности, творческих талантов и авантюрного склада ума. Сашка был именно таким. Еще в пионерском лагере от ТМЗ "Салют", когда он подошёл и предложил дружбу, я заметил эту его особенность. Невысокий, полноватый, вся скорбь еврейского народа в глазах. Непредсказуемый. В лагере он вёл хоровой кружок, а я работал художником в летние каникулы.

Сашка учился в школе при Хоре Свешникова. Был такой знаменитый хор мальчиков в СССР. Помню, мне тогда показалось странным, что мальчик из интеллигентной семьи такой испорченный. Ну, ладно я родился и рос в бандитском Тушино, но Александр Леонидович! Как-то оказался на застолье у него дома. Сашка обитал в "двушке" на Соколе, родители развелись и жили в других концах Москвы. За столом артисты, музыканты, художники, друзья семьи. Мой сосед слева, например, знаменит тем, что срисовал с фотографии известную Алёнку на упаковку одноимённой шоколадки. Вел он себя и общался со мной словно написал не только «Богатырей» Васнецова, но и «Охотников на привале» Перова и «Утро в сосновом лесу» Шишкина. Справа сидел прославленный композитор, чем? До сих пор загадка! Когда он положил голову в селёдку под шубой, мы с Сашкой потащили его в спальню, пару раз уронили и бросили около кровати, так как не смогли поднять. Крупный попался Берлиоз! Ближе к полуночи те, кто еще был способен передвигаться захотели танцевать. Панельный дом. Дальше можно не продолжать. Утром зализывали раны. И вот тут-то настал Сашкин звёздный час! Когда гости расползлись, Леонидыч прикрутил изоляционной лентой дрель к перевёрнутому табурету так, чтобы сверло точно входило в уже просверленную дыру в бетонной стене. Включил в розетку и, запустив на полные обороты, зафиксировал. На первом этаже и даже на улице было очень слышно. Гуляли мы часа два-три. Когда вернулись, у двери его квартиры стояли все жильцы дома.

Почему - то этот "спорт" в моем детстве назывался словом "духариться".

Позвонить в дверной звонок и убежать, кошелёк на леске, мяч с песком или кирпичом, то же с бумажным пакетом. Подпиленные ножки скамеек, ведра с водой, привязанные к ручкам дверей, пластилин в замки, металлические банки на верёвке к бамперу, картофелины или тряпка в выхлопную трубу, капсюли или пистоны под железный лист доминошного стола, дымовушки из целлулоидной плёнки и пластмассовых кукол, взрывпакеты из карбида. Список можно продолжать бесконечно. Чуть постарше - сюрпризы посерьёзнее. Растяжка с «поджигом» на подъездную дверь, оголенный провод на выключатель - сам один раз попался.

Сашка - хохмач ещё тот! У него было четыре таланта. Первый - абсолютный слух. Второй- умение считать деньги, нет не в уме, а с ловкость карточного шулера пересчитывать купюры. Конечно, поставленный голос. И невероятные чары, от которых все "умные, интеллигентные, скромные" и не только тушинские женщины очень хотели с ним согрешить.

Одно из наших хулиганских хобби - примерять обувь, именно примерять, а не покупать. В те времена, конец 60- х, с товарами народного потребления было худо. Партия и правительство придумывали одну программу за другой, но купить приличную вещь было невозможно, разве из-под полы, по блату или за чеки в «Березке».

В Тушино было несколько магазинов, где продавали обувку. У метро Сходненская в универмаге, на Восточном мосту в Гастрономе некоторое время один из отделов отдали под галантерею и обувь. Разумеется, в Спорттоварах на Свободе продавали спортивную, и на рынке, в одном из небольших магазинчиков в основном резиновую. Чуть позже на Райниса открылся отличный обувной и новые Спорттовары с хорошим отделом. В районе Волоколамки были ещё два, но мы туда не ходили, далеко. Все магазины обошли, остался на Райниса.

Дело было так. Сначала шёл я. Долго ходил, смотрел, выбирал, советовался с продавщицей. Если молоденькая девушка, особенно прислушиваясь к её словам. Наконец, выбрав ботинок, усаживался мерить. Этот маловат, жмёт. Девушка приносит другой размер. Великоват, нога болтается, а большой палец вон где! Девушка приносит еще два размера. Вот этот ничего, а давайте ещё этот померяю! Хорошо! А может цвет другой есть? Да, очень хорошо, принесите, пожалуйста. Девушка приносит. Что-то в её голосе уже напрягается.

-Да, смотрится великолепно, но не подходит к костюму. К какому костюму? Дома у меня темно - синяя тройка. Ну, да. Жёлтые ботинки, согласитесь, не очень идут к строгому синему? Ну, да, вот и я говорю. Нет, пожалуй, я возьму эти чёрные. А может у вас коричневые есть? Есть! Как же я их не заметил! Принесите, пожалуйста, будьте добры.

Девушка идёт за новыми ботинками. Подходит заведующая.

- Что тут у тебя?

- Да, вот никак не выберет! Молодой человек, вы будете покупать или нет?

- Да, вот смотрю, у вас такой замечательный выбор.

Заходит Сашка:

- Будьте так великодушны, принесите, пожалуйста, такие же туфли как у этого молодого человека: желтые, коричневые и чёрные только 41- го размера.

Надо видеть лица продавщиц. Все повторяется сначала. Тут- то до них доходит!

-Вы издеваетесь! Безобразие!

Включается может быть самый главный талант Леонидыча. Почему- то все женщины, глядя на него, думали об одном и том же. Что это флюиды с феромонами или еще какая зараза? Соседки по подъезду, учительница в школе, случайные знакомства. Список его «побед» был весьма внушительным. Это феномен! Маленький толстый Леонидыч буквально преображается на глазах, улыбается во всю ширь белоснежным зубастым оскалом и начинает пронзительно громким голосом:

«...Ты постой, постой, красавица моя,

Дозволь наглядеться, радость, на тебя.

На твою ли на приятну красоту,

На твое ли что приятное лицо,

Ты постой, постой, красавица моя,

Дозволь наглядеться, радость, на тебя.

Красота твоя с ума меня свела,

Иссушила добра молодца меня.

Ты постой, постой, красавица, моя

Дозволь наглядеться, радость, на тебя!»

Девушки - продавщицы на миг обалдевают! Потом начинают ухмыляться и, наконец, когда взгляды всех посетителей магазина устремляются на Леонидыча, расплываются в улыбках. Его чарующий голос возносится к панельному пыльному потолку, янтарными брызгами отражается от взвода резиновых сапог, рядами стоящих на давно немытых стеклянных полках, от заскорузлых ботинок фабрики "Красный богатырь", которые не то чтобы носить, смотреть на них невозможно без внутреннего содрогания и полной утраты эстетической чувствительности. Он заполняет все пространство этого убогого и скучного серого мира и рвёт, разрывает в клочья, разбивает вдребезги на мелкие осколочки тушинскую скукотень.

«...У любви нравы дикой птицы,

Она в неволе не живёт,

Ни к чему нам за ней стремиться,

Она на зов наш не придёт

Бесполезны мольбы, угрозы

И сладкий шёпот жадных губ,

О другом все мечты и грёзы,

Он всё молчит, но мне он люб.

Любовь, любовь, любовь, любовь!»

Леонидыч как сытый кот жмурит глаза, дело сделано. Нас простили. Его уже почти обожают. Шоколадки «Люкс», чтобы не обижались.

Ещё насколько партий из известных опер и под аплодисменты покидаем магазин. Перефразируя одну даму: «Искусство- страшная сила!» Уже с улицы доносится:

«…Нежное сердце! О, боже, не зачти ему слезы!

Я все прощаю и, хоть душой страдаю,

Пусть он будет счастлив.

Боже, внемли моленью души моей разбитой.

Творец! Не отвергай моленья души моей разбитой...

Через день -два «коллекция» Леонидовича пополнилась еще двумя экземплярами.

Ещё он пел в спектакле Театра на Таганке " Добрый человек из Сезуана".

- Ты длинный, сойдешь за руководителя, - сказал Сашка, смерив меня взглядом. Их было человек шесть, мальчиков свешниковцев. В 18.00 за час до начала спектакля все собрались у служебного входа и пошли. Я никогда не был за кулисами театра, тем более такого знаменитого, в который мечтала попасть вся Москва и не только. «Десять дней, которые потрясли мир», «Антимиры», «Павшие и живые», «Жизнь Галилея», «Пугачев», «Послушайте», «Мать», «Час пик» эти спектакли смотрел несколько раз. В первых рядах видел многих знаменитостей: Евтушенко, Вознесенского, Марину Влади с Владимиром Семеновичем. Помню этот нахальный взгляд в зал маленького Высоцкого рядом с высокой стройной француженкой. Все это тогда казалось безумно интересным, особенно на фоне провинциального Тушина. И устройство сцены и машинерия. Хотя какая- там машинерия: десяток штанкетов и железный занавес.

"Железный занавес", этот синоним изолированности СССР от внешнего мира. Уже потом, учась в театральном, я понял, какая это хорошая штука. Железный занавес буквально спасает зрителей от пожара на сцене. Эта многотонная стена полностью и герметично перекрывает распространение не только огня, но и токсичных газов. Пожар на сцене невозможно и нет смысла тушить, так задумано изначально. Наверху, над колосниками, в крыше сделаны специальные люки для отвода продуктов горения и создания тяги. И как аллегория: пусть горит этот уродливый западный мир, погрязший в грехе! Нас спасал и спасёт "железный занавес"!

Я бродил по пустому зрительному залу, заходил в аппаратную, спускался в трюм, в курилку, куда приходили актёры потрепаться перед спектаклем. В Бориса Хмельницкого был просто влюблён! Примелькался на проходной, и еще не раз проходил на другие спектакли.

Конечно, это мешало учёбе в 820-й школе. Думал может в ДК «Салют» найду что -то похожее. Пришел в театральную студию. Такая самодеятельность! Проханов-звезда!? Тухляк!

Частенько ездили на ВДНХ. Сашка "водил экскурсии". Это была чистейшая импровизация и трёп. Самой любимой нашей площадкой, естественно, был павильон "культура". Ампирная колоннада на фасаде, картины в залах, скульптуры, нет не эти темы интересовали Сашкиных слушателей. Личная жизнь и сплетни про известных актёров, режиссёров и пр., их гонорары, судебные дела. Сегодня мы бы назвали это "жёлтой прессой". Кому как ни Леонидычу знать все эти истории? Мальчику, выросшему в Переделкино.Экскурсоводы этого павильона Сашку не любили, но сами иногда прислушивались к его монологам. Тем более, что делал это он бескорыстно, во имя правды-матки.

Я всегда знал, что у Сашки будут проблемы с законом, особенно, когда он поступил в консерваторию. Я учился в Камергерском, тогда Проезде Художественного театра, и поэтому самым любимым местом досуга между лекциями был букинистический магазинчик по- соседству. Очень часто вместо обеда покупал книги. Там было всё. Этот "бук" специализировался на медицине. Здесь я купил знаменитого Ганнушкина! Согласно теории Кречмера, большим поклонником которого являлся Борис Петрович, Сашка был обречен на конфликт с обществом и шизоидность. Такое, видите ли, у него телосложение. Как ни странно, все сбылось. За юридической литературой ходил в «буки» на Кузнецкий мост и на Пушечную. За художественной в Столешников. Леонидычу подарил Гражданско- Процессуальный кодекс и Уголовный кодекс (часть особенная). Сашка выучил их лучше любого юриста! К сожалению, это его не спасло. А он, зараза презентовал несколько томов по ветеринарии из цикла " Выпадение матки у крупного рогатого скота" с цветными иллюстрациями. Настольная книга, когда жизнь дает затрещину. Посмотришь, как коровы мучаются, и твои проблемы покажутся пустяками. Рекомендую. Я всегда подозревал некоторую извращенность в его психике.

Сашка окончил консерваторию и загремел на флот радистом.

Писал в письмах, что пользуется большим уважением у офицеров и сослуживцев, продавая им "Marlboro" по спекулятивной цене. Говорил, брат из Молдавии присылает.

Демобилизовался в 77-м, в разгар очередной борьбы с алкоголизмом и тунеядством. Встретились, пошли в винный на Свободе 20. У входа толпа. Леонидыча так как он был в форме пропустили к самым дверям, но войти никак не получалось, люди давились. Вдруг неожиданно рядом с Сашкой вывернулся маленький щупленький мужичок:

- Давай деньги, возьму. У меня там все схвачено.

Леонидыч, недолго думая, и отдал. Мужичок килькой проскользнул в магазин за прилавок и исчез. Не появился он и через минуту, и через две, три, четыре...

- Меня, еврея, так провести! Спер все деньги! - сетовал Леонидыч, взволнованно и виновато разводя руками.

- Там же из магазина есть выход во двор! Голова твоя стоеросовая!

Мозги работали как часы. Если ворюга удрал, вопрос: куда он пойдёт? На канал? Нет, там открытое пространство и его легко заметить. Конечно, дворами, примерно в направлении школы 830. Нагнал его через квартал. Долго не разбирался. Подошел вплотную, он же меня не видел, и врезал сзади. Будет знать, как обижать нас, матросиков.

- Пойдём на Восточный в магазин к моей теще, без очереди устроит.

Дошли быстро. Добрая теща не только помогла, но еще и подарила бутылку коньяка, дала закусон и велела идти праздновать домой! Дома присоединился тесть, хорошо посидели.

И вот там тесть и рассказал эту историю.

"Первый раз его призвали, как и положено в восемнадцать. 1933 год. Кавалерия. Ладный деревенский парнишка умел обходиться с лошадьми. Его боевую подругу звали Колыма. Неказистая, но крепкая лошаденка.

- Бывало наподдашь,

как понесёт! Ветер свистит! Приходил в первой десятке!

Не раз командир объявлял благодарность с занесением. Отслужил, только прижился в Реутове, началась война. Нас , добровольцев преписали ко Второй ударной армии генерала Клыкова, а потом Власова, того самого, который стал предателем.

В 42-м бросили на Волховский фронт. Там творилось ужасное. Две недели боев и полное окружение. От нашего взвода осталось четверо. Я и трое совсем зеленых. Почти месяц бродили по болотам, жрали кору и ягоды. Ослабли вконец. Однажды "повезло". На лесной дороге подорвали двух фрицев на мотоцикле. Еду у них не нашли, пришлось есть гениталии».

Я смотрел на тестя, в этот момент в его глазах появилось какое-то особое странное выражение! Никогда не забуду! А потом он заплакал.

Мы молчали. Он вытер ладонью лицо и продолжил.

«Взяли нас в воронке от бомбы, полудохлых, мы уже ничего не соображали. Помутнение полное! Сначала один лагерь, потом другой. Потом отправили под Таллин. Строили пирс в порту. Кормили плохо. Потом пришли наши. И ничего не изменилось. Только вертухаи говорили по-русски. Строили пирс в порту. Кормить перестали. Еле ноги волокли. Спас меня лагерный доктор, видать приглянулся, сжалился надо мной. Взял в лазарет параши выносить. Подкормил. Стал дрова колоть и выжил. А тут и срок кончился. Если бы не доктор Маховецкий, много наших там похоронено. Вернулся в Реутов, реабилитировали, работал. Жизнью обязан этому доктору».

Выпили молча. Тесть пошёл перебирать старые фотографии и орден «Великая отечественная война», врученный недавно как ветерану.

Через четыре года я услышал эту же историю на Камчатке от очень уважаемой и интеллигентной женщины, ленинградки, дочери того самого доктора Маховецкого, известного хирурга, профессора, который спас подыхающего мужичка в советском лагере для военнопленных и, рискуя жизнью так как сам был зека, выкормил и вылечил.

А Сашка был в своем репертуаре:

- Иваныч! Есть идея, вступай в долю.

- Опять какой-нибудь проект обогащения!

- Угадал! Будем поставлять барсучий жир в аптеки!

- Где же мы его возьмём.?

- Сами вырастим! Я уже договорился с корешами, у них свиноферма недалеко от Москвы.

Я покрутил пальцем у виска: - Чем вас там, в армии кормили?

- Ты не понимаешь, нет в тебе предпринимательской жилки! Берем свиное сало, обрабатываем, потом скажу как, и продаём в аптеки барсучий жир! Это большие деньги, соглашайся!

- Ты псих, Леонидыч, и чует мое сердце, плохо кончишь!

Этот разговор происходил в 1977 году, а в следующем его чуть не отправили на " химию" за тунеядство, если не ошибаюсь, была такая 209-я статья. Многие "артисты" тогда шли работать дворниками, истопниками и разнорабочими.

Сашка пробовал писать симфонию. Подрабатывал песенками для Детской редакции телевидения. А еще через год занялся бутлегерством. А ещё через пяток эмигрировал в Штаты через Израиль. А там его грохнули. Вот и вся история о судьбе лишнего человека. Таких много...

День Победы.

Вечная память героям, отдавших свою жизнь за светлую и счастливую жизнь своих детей, внуков и правнуков.

2016 год. Мы с внучкой решили вживую посмотреть праздничный салют у Универсама, что стоял напротив Речного вокзала. Время - 21:30. Мы стоим на остановке автобуса, а ни одного автобуса и не видно. Веселые и счастливые люди с магнитофонами, с гитарами, кучками, парами и по одиночки стекаются к остановке.

И вот из-за поворота показывается 96 автобус. Мы как-то оказались прямо у задней двери. Двери раскрываются, а войти некуда: пассажиры стоят на ступенях. Через мгновение нас прямо затолкали в автобус, и толпа людей сзади стала утрамбовывать пассажиров так сильно, что мы оказались в салоне автобуса.

Автобус тронулся. Кому-то наступили на ногу, в кого-то уперлись локтем, кого-то сильно прижали, женщина что-то кричала – шум стоял страшный. Я собой прикрывала внучку и ворчала: « Осторожнее, здесь ребенок!»

Остановку «Улица Аэродромная» мы проехали, не останавливаясь. Вдруг, у передней двери мужской голос громко произнёс: «Товарищи, с днем Победы и запел «Катюшу». Все затихли и переглянулись. Несколько голосов присоединились к солисту, потом еще несколько.

Когда подъезжали к метро, «Катюшу» пел уже весь автобус. Остановку проехали, не останавливаясь. Автобус пел военную песню, и оказалось все знают ее знаменитые слова: и пожилые и молодые.

Расцветали яблони и груши.

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег, на крутой.

И если пожилые люди пели скромно, то молодежь старалась изо всех сил. А как пела моя внучка! Как было хорошо! Совершенно незнакомые люди пели вместе, и их голоса сливались в один голос сильный и торжественный.

Это был настоящий народный хор.

На остановке у улице Свободы двери автобуса открылись с трудом, и люди, выходя в темную ночь, продолжали петь «Катюшу».

Мы присоединились к многочисленной праздничной публике. Вот что-то загрохотало, и в небо взвились красочные букеты звезд салюта. Раздались крики: Ура! Ура! Ура!

Моя внучка была счастлива.

Отличный рассказ. Точно передает настроение тех лет. А мы, пацанами забирались на крышу пятиэтажки на М. Набережной, чтобы посмотреть салют. Панорама была классная! Загодя спиливали замки у чердачных дверей. Москва далеко, но как на ладони. Ощущение праздника очень сильное

Это пятиэтажка, на крыше которой будочка для поста ВНОС была?

да

Вот удивительно - два приличных дома на канале было - и оба снесли. Пятиэтажка на фоне трехэтажных домиков, да еще с башенкой, была заметным архитектурным акцентом. А уж первый дом на Лодочной (д.9 к.1), в форме буквы Г, со сталинскими полуколоннами и лепниной, рустом на первом этаже, вообще был очень хорош. Сильно контрастировал с унылыми красными кирпичными фасадами остальных домов. Магазины от гастронома до обуви. И внутри достойные квартиры там были.

мне трудно оценить состояние деревянных перекрытий и стропил этих домов. Шлаковая засыпка. Может еще мыши и другая живность. Постоянные ремонты кровли. Хотя при таких толстых стенах в квартирах было очень тепло и тихо! Дома были сделаны на совесть. Гастроном на Восточном особенно жаль. В 50-х этот дом был одним из десятка домов с лифтом, частенько катался. Там жил мой отец еще холостым парубком. Директором магазина была моя теща, депутат Моссовета. Мои друзья и подруги. Именно в этом магазине, еще не дотягиваясь до прилавка, я, производя «умопомрачительный расчет» стоимости докторской колбасы, если она была (220:1000Х300грамм=66 копеек), покупал 300 граммов. Заметьте, без калькулятора и по каждому отдельному продукту. Жаль и не жаль. Есть даже в этом какая-то высшая справедливость.

Секундочку. Разве "докторская" была по 2-20? Мне кажется, это цена "отдельной", а "докторская" стоила, как "любительская" - 2-90. Или за давностью лет я напутал?

Сам себя поправляю:

Из статьи о колбасах в СССР

Самой ходовой маркой вареных колбас была «Докторская» двух сортов: высшего – за 2 рубля 20 коп. и первого – за 1 рубль 98 коп.

Вот за рупь 98 клянусь, никогда колбасы не видел))

скорее всего Вы правы, но это-детали. Гастроном все равно снесли! «Карфаген должен быть разрушен!»

Воспоминания о "докторской" прекрасны! Клянусь! Но больше всего жду очерки "оттуда" из 60-х - 80-х от Keen! Спасибо!..))

Natalia, Starozhil, и другие милые тушинцы, ни коим образом не хотел ущемить талант ваших изложений, каждый раз жду рассказов и от вас! Пожалуйста, пишите больше!

Лет 20- 10 назад в Тушине была такая игра «Водитель- пассажир». Автобус стоит на остановке, все сели в салон, а кто-то бежит к автобусу. Ему остается добежать метра 3-4, а автобус уезжает. Сама так раза три бегала, водитель автобуса видит, но перед носом уезжает.

Иногда вижу, что кто-то бежит к остановке, а я думаю: « Добежит, или не добежит?».

Однажды наблюдали такую же картину из салона автобуса. Женщина не добежала. Муж сказал водителю, мол, подожди, на что он ответил: «Люди должны ждать транспорт, а не транспорт людей».

Каждое утро Анна Петровна спешила на трамвай и водитель трамвая смотрел на нее и думал: "Успеет, или не успеет." Анна Петровна всегда успевала... Но однажды водитель захлопнул дверь перед её носом и подумал "не успела..." (С.Альтов)

"Каждое утро водитель трамвая смотрел на бегущую к остановке Анну Петровну и думал: успеет или не успеет?.."

Вообще, факт, что за два десятилетия высокого уровня жизни люди очеловечились. Хотя, возможно, и инструкции у них теперь такие. На центральных маршрутах водители не только всегда ждут торопящегося человека, но и по возможности стараются не трогаться, пока пассажир не посадит свой апож на сиденье. Вне часа пик, во всяком случае.

Очень просто!

Посещение мемориала было запланировано еще в Москве, и был оформлен путеводитель с фотографиями мест посещения. Но количество их было недостаточным для всей группы. Вам он не достался, но вы видели фото у кого-то, кто рассматривал путеводитель на палубе. Перед экскурсией вы очень переживали за последствия, и мозг дал вам понять, что вы ничего не потеряете, если туда не попадете.

А с вами весело.

Примерно в это же время нас водили в садик рядом с 5-й школой. Помню только этот "рыбижир". Нас с братом уважали: мама в садике работала машинисткой. Она печатала меню и к нам приходили друзья товарищи по группе заказывать любимые блюда. Кажется мы это делали безвозмездно. Хотя...

Помню этот "рыбижир", черную икру,

Помню как хотелось спать рано поутру.

Вспоминаю детский сад как большую драму!

Вот бы всё вернуть назад и меня и маму!

ЛЕГЕНДЫ И МИФЫ СТАРОГО ТУШИНА

Трое в машине, не считая ребенка.

Ребенок это я. Мне четыре года. Три джентльмена: это мой отец и два его друга. Безусловно, полноправным героем является наш Москвич 402, купленный всего неделю назад. И, конечно, Тушино и точка отсчета и конечная цель нашего путешествия. Этот дневник писал дядя Саша, улыбчивый, никогда не унывающий дядя Саша, или Сашко, так называли его остальные джентльмены. Дядя Саша с семьей жил на четвертом этаже над кинотеатром "Родина". Он был не только счастливым человеком, но и заядлым охотником. Я обожал его спаниеля Грея и частенько возился с ним, пока взрослые обсуждали судьбы отечества. В то утро мы с отцом встали очень рано. Мама приготовила нам сухой паек, позавтракали, посидели на дорожку и... Машина не завелась! Отец её ругал, уговаривал, грозил продать - ноль! В молодости отец был мотористом ТБ - 3, были такие огромные неповоротливые бомбардировщики. Бывало в полете на крыле ремонтировал отказавший мотор. Я всегда подозревал, что с двигателями внутреннего сгорания у него были интимные отношения. Промучились минут двадцать, хорошо подошел дядя Тима, профессиональный шофер. У него Москвич 400, "настоящий немец", так он его окрестил. Ездил я на нем, с тех пор мои представления о немецком автопроме мало изменились. В салоне его «москвича» были две сидушки, назвать их креслами язык не поворачивается. Сзади дивана вообще не существовало, там лежал свернутый рулоном матрац, и за ним стояли канистры. Обшивка на дверях отсутствовала полностью, зато я с трех лет не задавал глупых вопросов как устроены стеклоподъемники. Постоянно пахло бензином и выхлопными газами. Машина так ускорялась с места, что я отчетливо понимал, зачем матрац.

Итак, мы завелись и тронулись. Мама с младшим братцем на руках махнула на прощанье рукой, и Малая Набережная скрылась за поворотом.

За рулем был дядя Тима. Машина неожиданно начала вилять и плохо слушаться руля.

- Это прокол! - сказал дядя Тима, затормозив. Встали на обочине. Мимо очень редко проезжали грузовики, легковых практически не было. Пока джентльмены меняли колесо, мы с дядей Сашей уплетали мамины пирожки. Очень удачно получилось, когда последний пирожок нашел свое место упокоения, дядя Тима, вытирая руки, объявил:

- По машинам! Поехали.

Про чайную надо сказать несколько слов отдельно. Большая изба у дороги. Скорее всего раньше это был постоялый двор. Печь, стол, чистенько. За стойкой "румяная красавица, немного потрепанная, но вполне аппетитная". Это цитата из разговора дяди Тимы с дядей Сашей. Вполне джентльменское суждение. От красавицы я получил большой бублик, за что ее сразу полюбил. Бублик был теплым и пах так, что можно было его не есть, а только нюхать. Пока взрослые закусывали, я стоял у теплой печки. Раньше никогда не видел русскую печь, она казалось огромной. Вот если бы залезть. Дядя Тима подсадил, как тут хорошо! Если задернуть ситцевую занавеску, получается теплый и уютный домик. Уходить не хотелось. Но дорога звала.

Удивительно, уже начинало темнеть. Мы остановились у придорожного домика только потому, что в окне горел свет. Похоже, это было не электричество, а масляная лампа. Тима пошел договариваться с хозяевами. Оказалось, что в доме живут старики. Странно, люди совсем не боялись пускать первого встречного. Что это - русское гостеприимство? Тогда куда делись за пару десятилетий добрые самаритяне? Совок вытравил?

Я никогда не видел танк так близко! Так вот он какой! Мне даже показалось, что на броне видны раны от фашистских снарядов. Дуло орудия направлено на Берлин. Еще мало что зная о войне и не понимая, как это было, я был восхищен! До сих пор перед глазами стоит этот танк, не жалкий бюджетный эконом вариант в сквере напротив тушинского муниципалитета, а гордый и грозный символ Победы.

Все что происходило на родине отца было похоже на бесконечный сюрреалистический сон. Чистая светлая изба, соломенная крыша, сеновал, запах свиней, фотографии деда и бабки, шашка на ковре, иконы, портрет Карла Маркса в чайной, длинный стол, бутыли самогона, какие - то новые и новые люди, песни, закаты, опять песни, опять стол, новые люди. Я совсем потерял чувство реальности. Зарезали второго кабанчика, как деликатес мне дали копченое ухо бедного животного. Видимо, я ничего не понимаю в жизни, под осуждающие взгляды пацанов, выплюнул эту гадость и пошел за шоколадкой, припрятанной еще с вечера в кармане курточки.

Уезжал без сожаления. Правда деда было жалко, я знал, что больше никогда его не увижу и никто не даст мне поиграть его медалями и крестом, не даст в руки тяжеленую вострую шашку. Прощай, дед!

О Софиевке много написано.

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BE%D1%84%D0%B8%D0%B5%D0%B2%D0%BA%D0%B0_(%D0%BF%D0%B0%D1%80%D0%BA)

Меня, пацана поразили не растения, цветы и другие прелести этого рукотворного чуда природы, а огромные многотонные глыбы и валуны, образующие неповторимый ландшафт. Разбитые коленки и пара синяков ничуть не умалили мальчишеского восторга. А еще мы там встретили прелестную девушку, родную сестру дяди Тимы, и я влюбился по уши. Я ходил за ней хвостом и восхищенно смотрел снизу- вверх. Очередная шоколадка грустно таяла в моем кармане, мою любовь звали Тая. К сожалению, девушки меня тогда не любили.

Очень хорошо помню этот хутор. Утром рассмотрел. Белая мазанка, соломенная крыша, плетень, журавль во дворе, индюки гуляют в загоне. Зараза, один попытался клюнуть и недовольно загундосил, когда я в него залепил сухим кизяком.

Ну, вот и все. Тушино! Отец вносит полусонного меня на руках. Мама, братишка. Дома! Мы вернулись!

Этот дневник я храню больше 66-ти лет. Уже никого из его героев нет в живых. Но я все равно периодически открываю красную тетрадь и погружаюсь в мир беззаботного счастья, мир, когда все были живы. Мир не очень комфортный, временами странный и абсурдный, но такой солнечный, несмотря на бесконечные дожди.

Супер! Прочитал страницы дневника, словно был членом экипажа)

...а дорога от Белой Церкви в сторону запада до сих пор - булыжник...

ЛЕГЕНДЫ И МИФЫ СТАРОГО ТУШИНА

СЕЛЁДОЧКА
- Пойдем есть селедку! - Мишка громко проглотил слюну.
- Какую еще селедку?
- Да, у моряков селедку дают!
Действительно за одним из окон первого этажа флотского экипажа, выходящих на Свободу, была кухня. Ребятня частенько угощалась там здоровым куском селедки на теплой черняшке с лучком. Селедку я не любил еще с младенчества. От резкого запаха закладывало нос, а от соли долго потом хотелось пить газировку с сиропом на Свободе у парикмахерской. Другое дело черная икра, но она уже в то время была дефицитом! Но всё-таки попробовал - вкусно! То ли от того, что уже набегался и проголодался, то ли от еще горячего черного хлеба с зеленым луком, не знаю. Но с тех пор с ватагой мальчишек я тоже иногда бывал около этого окна. Морячок, как и полагается в белом колпаке и халате, улыбался и был щедр как султан. Его простое деревенское лицо светилось от счастья:
- Да, не галдите, всем хватит.
Он ставил на подоконник поднос с угощениями, бутики разлетались в секунды. Мимо по Свободе ехали трамваи, автобусы, громыхали грузовики, спешили озабоченные люди, а совсем рядом в десяти метрах, на газоне, за аккуратно подстриженной зеленой стеной акации на скошенной травке сидели ребятишки и старательно жевали. Жирный соус тек по губам, пальцы были в масле, глаза блестели. Для одних это был ланч, для других баловство, для третьих единственный завтрак.
Флотский экипаж был неотъемлемой частью нашего двора. С раннего утра доносился сигнал подъема звук горна. Днем под глухой барабан матросики и солдатики чеканили шаг на плацу, и пацанва с гаражей через забор наблюдала за этой экзекуцией.
После обеда из открытых окон были слышны мелодии маршей и вальсов. Это духовой оркестр Минобороны проводил репетиции. Отец моего друга в нем играл и частенько разрешал присутствовать на прогонах. Я никогда раньше не слышал такого замечательного исполнения вживую. Разве, что на похоронах, к сожалению, процессии проходили как раз мимо нашего дома по Малой Набережной. Траурный марш Бетховена. А может Шопена? Путаюсь постоянно. Так вот, отец моего друга флейтист, для того чтобы успешно играть, подтачивал передние зубы и смешно шепелявил:
- Мальсики, ситите чихо!
Ну, мы и сидели, не шевелясь, на последнем ряду небольшого зальчика.
Как правило репетицию начинали с "Торжественного марша "Преображенского полка". Казалось вот-вот распахнутся все двери, и парадные солдатики с аксельбантами на плечах внесут развевающееся на ветру знамя. Юрка никак не мог усидеть на месте и усердно помогал дирижеру, размахивая руками.
- Слушай, слушай это марш "Прощание славянки"!
Красивые торжественные звуки заполняли зал, выплескивались в распахнутые окна, прятались и воскресали в свежей зелени тополей! Люди на улице задирали головы и останавливались очарованные. Одни улыбались, другие пожимали плечами и шли дальше, увлекаемые бесконечными проблемами бытия. Очень хотелось им крикнуть:
- Стойте, остановитесь, ваши дела не уйдут никуда! Послушайте, услышьте, наконец, эту чудесную музыку!
- Сейчас, сейчас вступит гобой, вот, слушай! Какой звук! - шептал Юрка, прикрывая рот ладонью.
О, так это гобой, а я думал... Но больше всего мне нравился барабанщик. Здоровый розовощекий и очень довольный жизнью прапор. В то время как все остальные старались, краснели, тужились как при известных интимных обстоятельствах, этот стоял и прохлаждался. За все время репетиции он врезал по барабану не более десятка раз. Глядя на него, я понял: главное в этой жизни оказаться со своим барабаном в нужное время в нужном месте. Потом звучали: "Синий платочек" - вальс, «Мне бесконечно жаль"-танго А.Цфасмана все это и еще многое другое, естественно, сообщал мне Юрка. Обалдевший, я выходил на улицу. В ушах звенело.
- Ну, сьто, масики, понравился вам сегодняшний консерт?
- О, да! Спасибо большое! Потрясающий! - с восторгом говорил я и ловил себя на мысли, что Роллинг Стоунз и Битлы лучше, но это тоже грандиозно.
У Юрки были толстые и короткие пальцы, меня удивляло как можно ими так хорошо играть на пианино. Правда репертуар был не ахти: полонез Огинского и Мурка, но зато с каким чувством! Через двадцать лет на этом же пианино будет играть мой сын. Крутой зигзаг истории!

Там же только на первом этаже была медсанчасть. Все свои рваные раны, разбитые коленки мы несли именно туда. Добрая медсестра Надежда Филипповна не жалела ни йода, ни зеленки и всегда приговаривала: - Терпи, казак, атаманом будешь!

В преддверии парадов на Красной площади в корпус приезжали курсанты морских училищ. Весной на майский парад как правило Нахимовцы из Севастополя, осенью из военно-морской академии в Ленинграде. Около тридцати крытых грузовиков с курсантам почти полностью заполняли Малую Набережную от Восточного моста до Бань. Красавцы как на подбор! Черная морская форма, золотые нашивки, лучезарные кокарды и, конечно, маленькие блестящие полировкой золотые якорьки! Видимо, на всякий случай им выдавали запасные, вдруг оторвется от формы. После парада надо было поймать момент и в тот короткий день увольнения, когда по всему Тушину гуляли рослые стройные красивые молодые юноши в морской форме с милыми тушинскими девушками, отбросив робость, подойти и громко произнести:
- Товарищ моряк Советского Союза, разрешите обратиться? Махнемся, я тебе московский значок, а ты мне якорек!
Отказа никогда не было. И вот ты уже сжимаешь в кулачке маленький заветный сувенир! В нашем дворе за него дадут перочинный нож, три круга на велосипеде, 20 ушек (металлических крышек от пивных бутылок для игры в расшибец) и, если договоришься, три " прощенья" в игре в козла! Это такое везенье! Уму непостижимо! Можно было еще выторговать поджиг или самопал, но это за большой якорь с шинели. Когда морячки уезжали, девушки еще долго приходили к проходной флотского экипажа. А я все никак раньше не мог понять, почему в Тушино вырастают такие красавицы?! Смотришь на школьные фотографии - Брижит Бардо нервно курит в стороне! А на танцах в ДК Салют? Какие «монылизы»! Не знаю повинны ли в этом морячки или "свежая кровь" пополнения двух тушинских заводов, набиравших рабочих вплоть до 60-х, я не демограф. Но факт остается фактом!

Вечерами из корпуса до утра выходил военный патруль. Офицер с кобурой и кортиком и два матросика со штык- ножами. Маршрут их следования: от экипажа до Мещерякова, по Свободе до Долгова и обратно по Свободе. Иногда они захватывали часть Вишневой улицы. Вся тушинская шушера в это время пряталась от страха, даже пьяницы переставали буянить. Было удивительное ощущение, что с тобой и твоими близкими ничего не случится. Что ты защищен и, если беда, страна сделает все возможное и невозможное, чтобы тебя спасти. Сегодня уже очень и очень давно этого чувства нет.
Однажды спасли и меня. Вечерело, сидели с девчонками на скамейках в соседнем дворе. Вдруг все рванули, а я, ничего не понимая, остался. Тяжелая, мощная рука схватила за ворот куртки. Оглянулся - огромный мужик, пена у рта, в руке кусок арматуры!
- Ты, сволочь, мои цветы топтал!
- Какие цветы?!
- Убью!
И ведь убьет ни за что! Рвануться и убежать? Нет, даже, если вырвусь может достать арматуриной, а это как минимум перелом.
- Пойдем в милицию!
Я понял, что это мой единственный шанс выжить.
Вывел меня на улицу, а там патруль.
- Что происходит?
- Вот, бандит всю клумбу мою сорвал!
Морячки переглянулись. Офицер строгим голосом:
- Отставить, мы сами доставим его куда следует!
Мужик еще немного поорал и ослабил хватку.
За углом дома на Мещерякова ребята меня отпустили:
- Беги, малец, беги и больше дуракам не попадайся!- и еще немного " нелитературного".

- Пацан, сбегай, пожалуйста, за сигаретами!

Стриженый матросик в тельнике свесился с подоконника третьего этажа и опускает на нитке деньги. Почему-то только мне продавали сигареты в киоске у "областного". Так мы познакомились. Иван из села Ухолово под Рязанью. Когда он бывал в увольнении, мы частенько гуляли вместе. Однажды он попросил нарисовать его портрет:

- Нарисуй, в деревню пошлю невесте.
- Ладно только карандашом, с красками возится неохота.
-А можно меня с земляком - мичманом на пару?
Через неделю или чуть больше в наш двор пришли два красавца, два моряка, красивых!!! Никаких проблем! Форма выглажена, на клешах стрелки, ботинки блестят! Этот аттракцион собрал к доминошному столу всех обитателей наших домов.
Портрет поясной. Раньше я рисовал только гипсы. В основном Давида Микеланджело и Сократа. Публика оживленно комментировала:
- Это глаз, а это второй. Ухо не забудь.
Через час под общий восторг портреты были обнародованы. Никогда так не волновался.
- Ванька, ты как живой! Похож!
- Да, и ты вылитый!
В качестве гонорара Ванька подарил отличную теплую тельняшку. Сносу ей не было, отличная вещь в походах.
С того памятного дня мне всегда хватало на мороженное и не только. Наверное, я был первым уличным художником.
Памятна еще одна история. С товарищем по художке пишем акварелью надвратную часовню Новодевичьего монастыря. Этюд получился легкий, прозрачный и экспрессивный. Вдруг два слегка поддатых молодых человека, хорошо одетых, спортивных.
- Не продадите нам эту акварель? Хочу девушке сделать подарок.
Сторговались быстро. Предложенная сумма превышала самые смелые фантазии. Когда они ушли, я достал новый лист, товарищ, заядлый футбольный болельщик, произнес:
- Знаешь кто это были? Стрельцов и Иванов!
Мне эти имена почти ничего не говорили, но я понял- " принцип барабана" работает!

P.S. Какой тушинец не любит селедку!? Однажды моя жена, отъезжая с группой друзей в очередную паломническую поездку на Святую землю, проходит погранконтроль перед посадкой в Шереметьево. Строгий контролер просвечивает ручную кладь. Её дорожная сумка особенно заинтересовала погранцов.
- Это ваши вещи? Что у вас в стеклянной банке?
Жена опешила от тона вопроса и, сглотнув, тоненьким голосом: - Селёдочка!
Вся очередь заулыбалась.
Погранец улыбнулся и, тоже проглотив слюну,:- Ну, про- проходите!
Когда она это рассказала, моя первая мысль: Это наш, тушинец!

Шопена, вероятно?

спасибо

Keen, и Вам спасибо! Для меня читать такое - дорогого стоит! Отдельное спасибо за флотский экипаж! Прекрасный рассказ! Сейчас проезжаю мимо - тоска-печаль накатывает, части фасада опадают... всегда опасался что придут времена... гордость превращается в пепел... Друг есть хороший тушинский, на Фоме, служил срочную первым экипажем на "Петре Великом" в оркестре. На духовых играл.

"Было удивительное ощущение, что с тобой и твоими близкими ничего не случится" - и комментировать не надо...

А девушки очень красивые в Тушино! Заметил со времен своего созревания, простите за физиологический оборот, в метро всегда входят в вагон, либо выходят из оного самые привлекательные нимфы именно на "Сходненской"... хм.. ну да, признаюсь, еще на "Пушкинской" )

• Этот район тесно связан с ВМФ. Рядом, на Мещерякова был Центр управления ….
• На Долгова в «капитанском доме», там сейчас префектура, жили выдающиеся офицеры. Например контр-адмирал М.И. Ковалевский. Ракеты на флоте - главная его заслуга.
• 

В СССР решали задачи комплексно. Думаю, не случайно именно в этом доме был НИИ ТЕПЛОПРИБОР ( теперь префектура). Наверняка что-нибудь делал для МО. Охрана была супер.

Стих звучит зловеще.
"Тушино каким я его помню" до химических экспериментов афериста Мажуги...

Ну, тогда ещё несколько страшилок: