ЛикБез | |
|---|---|
Доброе утро, Виктор Константинович. Спасибо за хорошие слова. Заслужил только тем, что опубликовал. Мысли - то не мои, а Божьи. Но мне было бы интересно услышать Ваши вопросы и несогласия. Храни Вас Господь. | |
И Вам, Сергей Иванович, утра, хотя уже белого (серого) дня доброго. Учитывая Ваш интерес постараюсь максимально деликатно затронуть некоторые вопросы, ответы на которые мне не до конца понятны . Готов принять, что это лишь краткий переходный период из одного состояния существования особи в другое. Его переносят абсолютно все, и условные праведники и условные грешники. Далее, говоря языком инженера, "сортировка", кого куда. С праведниками более-менее понятно - им в дальнейшем будет хорошо, рай ли это, как его представляют, либо другое, не менее комфортное для бесконечного существования место, не принципиально. А вот грешники? Представить, что они обречены на вечное кипение в котлах со смолой или нечто подобное, учитывая , что Господь всегда готов простить раскаявшегося, очень и очень сложно. Кстати, неверующий a priori -грешник и обречен на вечные мучения после земной жизни? | |
Извините, что не смог оперативно ответить: убирался в мастерской, совсем зарос разным хламом. Воспользуюсь учением святых. Общим местом в учении святых отцов Церкви является то, что рай и ад существуют не с точки зрения Бога, но с точки зрения человека. Конечно, рай и ад существуют, существуют как два образа жизни, но не Бог их сотворил. Из святоотеческого предания ясно видно, что не существует двух мест (рая и ада), но Сам Бог является раем для святых и адом для грешников, что Бог никогда не является врагом человека, но человек становится врагом Бога, потому что не имеет общения с Ним и участия в Нем. Таким образом, человек становится врагом Бога, а не Бог – врагом человека. Человек через сотворенный им грех видит Бога разгневанным и враждебным. Полагаю, хорошо начать с преподобного Исаака Сирина, говорящего о том, что есть рай и ад. Беседуя о рае, он говорит, что рай – это любовь Божия. И, естественно, когда мы говорим о любви, то главным образом имеем в виду и прежде всего нетварную энергию Божию. Он пишет: "Рай есть любовь Божия, в которой наслаждение всеми блаженствами". Но говоря об аде, он говорит почти то же самое, то есть что ад – это бич любви. Он пишет: "Говорю же, что мучимые в геенне поражаются бичом любви. И как горько и жестоко это мучение любви!" Поясню "ад", "геенна" это слова из лексикона современников св. Исаака Сирина. Когда- то, а именно в начале 19 века в России паровоз называли "исчадием ада" и пр.. Босх рисовал свои картины с грешниками в аду, исходя из представлений своего времени. Сегодня мы апеллируем другими понятиями и терминами. Не скрою, большую ясность в этот вопрос они не привносят. Это тайна. Господь не раскрывает много таких тайн во благо нашей психики, дабы не помешать нашему свободному выбору. Вот святые отцы говорят, что увидев Бога, человек умрёт. Просто потому, что этот свет, эту энергию, эту любовь может выдержать только человек святой жизни. Естественно, есть многое, что я не понимаю и не могу вместить. То же и этими терминами. Так же как и "сотворение земли и неба за 7 дней", и многое другое. Но это не значит, что я против, или категорически отрицаю. Святое предание это кроме богословия, истории, ещё и произведение с образами, аллегориями, иносказаниями. Для этого и существуют толкователи. Мои любимые – Феофилакт Болгарский и профессор Александр Павлович Лопухов. Боже упаси Вас слушать Осипова. Таким образом, по Исааку Сирину, ад – это мучение любви Божией. Заметьте, без костров и сковородок. Он сам говорит, что печаль от греха против любви Божией "страшнее всякого возможного наказания". Действительно, мучительно отрицать чью-либо любовь и идти против нее. Это страшная вещь – когда нас любят, вести себя неподобающим образом. Если мы это сопоставим с любовью Божией, то можем понять и муку ада. С этим связано то, что снова говорит преподобный Исаак, что неуместно утверждать, "что грешники в геенне лишаются любви Божией". Господь их также любит и простит их по совокупности молитв оставшихся на земле их друзей и родных. Не прощаются только самоубийцы. Вернее, как я грешный думаю, эти "грешники" исцеляются молитвами живых и становятся способными хотя бы отчасти впитывать любовь Божию. Следовательно, и в аде люди получат любовь Божию. Бог будет любить всех людей: и праведников, и грешников, но не все в той же мере и одинаковым образом будут ощущать эту любовь. Во всяком случае, неуместно утверждать, что ад – это отсутствие Бога. Отсюда делается вывод, что опыт переживания Бога у людей различен. Каждому от Владыки Христа будет дано "по достоинству", "по мере доблестей его". Потому что там будут упразднены чины учащих и учащихся и в каждом будет "острота всяческого устремления. Один будет Тот, Кто будет давать Свою благодать всем, то есть Сам Бог, но люди будут воспринимать ее в соответствии со своей вместительностью. Любовь Божия будет распространяться на всех людей, но действовать будет двояким образом: грешников она будет мучить, а праведников – радовать. Выражая православное предание об этом, преподобный Исаак Сирин пишет: "Любовь своею силою действует двояко: она мучит грешников, как и здесь случается другу терпеть от друга, и веселит собою соблюдших долг свой". Следовательно, по святителю Григорию Богослову, Тот же Самый Бог есть рай и ад для человека, потому что каждый вкушает энергию Божию в соответствии со своим душевным состоянием. Что это сгустки материи в космосе или параллельные миры лучше не ломать голову. Тем более, что по последним модным утверждениям "мы не мы, а всего лишь жизнь по матрице". Бог им, "мозглякам" судия. Мне трудно представить, несмотря на развитое воображение, эти категории (рая и ада), но оговорюсь сразу: уже здесь на земле, при жизни эти понятия вполне осязаемы. Особенно после исповеди и причастия, или после поездки в Москву. | |
И ещё, неверущих в природе не существует. Одни верят, что Бог есть, другие – что нет. Что до Вас, уважаемый Виктор Константинович, хоть Вы и позиционируете себя агностиком, судя по отдельным высказываниям, вполне и даже больше некоторых являетесь православным христианином. | |
Добрый вечер, Сергей Иванович! Ознакомился на одном дыхании, преогромное спасибо за глубину и объемность. Требуется время для осмысления, потому и беру некоторый тайм-аут. | |
Очень неожиданная и лестная характеристика, трудно описать возникшие при прочтении чувства... . Попытаюсь разобраться. | |
Вах-вах! Какая красота, да + овощи на подходе. Удивительно, Сергей Иванович, вроде не так далеко по прямой наши поместья друг от друга, но будто в разных климатических поясах, у Вас все значительно раньше поспевает. Хорошо, хоть небольшой даждь землю смочил, газон воспрял, другие культуры.Надо бы в лес сбегать, а вдруг...! | |
Конечно, фототехника первоклассная - это здорово, но главное мастерство Автора. | |
Дрова как живые! Но у меня в голове почему-то сразу возник голос Невинного: | |
складывал стенку из дров, а они завалились. От тяжести помост просел. Так рождаются «шедевры». На картине 10 стволов, это 1,6 куба, не больше. А это я сожгу зимой.
Стенки в три ряда. 12 кубов. | |
БРАВИССИМО! https://philzav.livejournal.com/198123.html "Джио Россо - таинственный поэт 21 века. Это удивительно. В век интернета, когда все на виду, вдруг появляется таинственный поэт, словами которого объясняются в любви вся читающая молодежь. Возможно ли это? Неужели никто так и не раскрыл его? Не "засек" соседа, не признал любимого или мужа? На все эти вопросы я отвечу да. Знакомьтесь, Джио Россо. Живет в Москве, пишет нереально прекрасные стихи, которые сам он называет "рифмованные сказочки". Говорят, Джио это соединение двух имен собак автора Джека и Остина. Россо переводится с итальянского как Красный, а Италия - любимая страна поэта. Вдумайтесь, он ни разу не издавался, лишь публиковал свои стихи в соц. сетях. Есть группа Вконтакте. Но при этом вы можете купить книгу "Кто такой Джио Россо?" на ridero, которую написал один из поклонников. Все что мы знаем об авторе, он говорит в своих стихах. Ему от 25 до 30 лет. (Точнее не скажет никто). Он был влюблен в девушку Мери, которой посвящены все его стихи (Или он назвал ее Мери). В его стихах столько страсти, любви, нежности. Я не поклонник поэзии, но Джио Россо поразил меня в самое сердце. Сознание того, что где-то есть мужчина, который умеет так любить. Это заставляет верить в лучшее. Говорят, сейчас он женат, говорят у него обычная работа, но точно не знает никто. Анонимность позволяет автору говорить о любви, хранить свое прошлое и поражать нас силой чувств. Даже если Кафельный пол, на стенах трещины, водопроводная грязь. Я бы любил тебя, даже если бы ты не родилась. Даже если бы ты появилась на свет мужчиной, чудовищем, дьяволом, деревом, птицей, одной из комет, стрелой, отчаяньем, яростью, стихией, что прячет в недрах Земля — я бы любил тебя. Даже если бы ты не была моей, А была подневольной, чьей-то женой, подарившей ему дочерей, сыновей. Обезумевшей, слабой, смертельно больной, собиравшей в ладони искры огня — я бы любил тебя. Даже если бы ты создана, ветром, пеплом, порохом, бурей в пустыне, островом, океаном, планетой, городом, той, никогда не любившей меня — я бы любил тебя. Кафельный пол, на стенах трещины, тусклый, мигающий свет. Я буду любить тебя, даже если даже если тебя нет. ________ Я не буду требовать от тебя верности, преданности. Не спрошу, из какой темноты ты приходишь ко мне по ночам. Почему твои руки холодные, губы обветренны — мне нельзя придираться к таким мелочам. Я не буду пытаться тебя удерживать, спрячу страх за улыбку, и пусть он остался в глазах. И в порыве по детски отчаянной смелости, поцелуй я оставлю на теплых от солнца плечах. Мне не страшно когда за тобой закрываются двери, боль приходит чуть позже, когда догорает рассвет. Я боюсь просыпаться в пустой и измятой постели, потому что все проще простого — тебя больше нет. Изучаю тебя до линий над переносицей, до привычек, улыбок и самых дурацких примет, Я боюсь, что однажды ты просто окажешься гостем, прилетевшим с далеких пустынных планет. Может я тебя выдумал, выписал, выучил — теоремой на клиньях тетрадных чернильных полей, Может быть ты забрался в меня отравляющим вирусом, выбрал жертву в толпе постоянно спешащих людей. Я не знаю тебя, твоего настоящего имени, для кого создал Бог ярче синего неба глаза. Я не стану ложиться под ноги твои замерзающим инеем, твои крылья ломать, не пуская к родным небесам. Я не буду просить теплоты, обжигающей нежности, задыхаясь от слез, прижиматься к тебе по ночам, И в порыве бессмысленной яростной дерзости, подносить твои тонкие пальцы к горящим свечам. Я останусь удобной, понятной обителью, через стекла, как зритель, смотреть на твою красоту. Мне не важно, мне нужно немногое — просто любить тебя, принимая за счастье одну на двоих пустоту. ---------- Запомни меня таким, как сейчас Беспечным и молодым, В рубашке, повисшей на острых плечах, Пускающим в небо дым. Неспящим, растрепанным, верящим в Джа, Гуляющим босиком, Не в такт напевающим регги и джаз, Курящим гашиш тайком. В разорванных джинсах, с разбитой губой, С ромашками в волосах, Глотающим жадно плохой алкоголь, Пускающим пыль в глаза. Нагим заходящим в ночной океан, Пугающим криком птиц, С десятками шрамов, царапин и ран, С укусами у ключиц. Бесстрашным, отчаянным, смелым и злым, Не знающим слова ''нет'', На толику грешным, на четверть святым, Держащим в ладонях свет. Запомни мой образ, когда в полутьме Целую твое лицо, Запомни мой голос и след на стекле От выдоха хрупких слов. Запомни меня сидящим в метро и Мокнущим под дождем, Стихи напевающим богу ветров, и Спящим, и пьющим ром. Смотрящим на то, как в костра дым и Чад Врезаются мотыльки. Горячим, горящим, влюблённым в тебя… Запомни меня таким. И если когда-то, спустя десять зим, Ты встретишь меня в толпе, Найдешь меня серым, безликим, пустым, Ушедшим в чужую тень, Схвати меня крепко, сожми воротник, Встряхни меня за плечо, Скажи, что я трус, неудачник и псих, Брани меня горячо. Заставь меня вспомнить ночной океан, Рассветы, ромашки, джаз. Прижми свои губы к холодным губам, Заставь меня вспомнить нас. —- Можно тебя на пару ночей? Можно на пару снов? Тёплыми пальцами на плече, солнцем, что жжёт висок. Тенью, проникшей в дверной проём, правом на поцелуй, спешно украденный под дождём из острых взглядов-пуль. Можно тебя на короткий вдох, выдох, мурашек бег? Время плести из мгновений-крох, стряхивать с шапки снег. Общими сделать табак и чай, поздний сеанс в кино. Петь под гитару, легко звучать музыкой общих нот. Можно тебя в неурочный час, в самый отстойный день? Куртку неловко стащив с плеча, молча отдать тебе. трогать ботинком осколки льдин, времени сбросив счёт. По переулкам пустым бродить до покрасневших щёк. Можно тебя на недолгий срок в комнате для двоих? Следом руки украшать бедро, выстроив ровный ритм. Звёзды ловить, захватив балкон, кутаясь в темноту, и перекатывать языком вкус твоих губ во рту. Можно тебя, крепко сжав ладонь, вывести за порог? Выменять скучно-спокойный дом на пыль больших дорог. Взять напрокат развалюху-додж и превратить в постель. Громко смеясь, выносить под дождь жар обнажённых тел. Можно тебя приучить к себе и приручить тебя? Мнению, обществу и судьбе бросить в лицо снаряд. Делать лишь то, от чего в груди будет пылать пожар, юными, смелыми обойти весь необъятный шар. Можно тебя без тревог и мук, без бесполезных фраз? Знаешь, я всё говорил к тому: можно тебя сейчас? -------- Приём. Я пишу тебе, но адресат, сказали на почте, затерян в снегах. В твой город не ходят давно поезда и боинги тонут в густых облаках. Оборвана связь и потерян сигнал, мосты перекрыты, шоссе занесло. Там иней на ветках и скользкий металл, там ветер шипит беспокойно и зло. Но знаешь, мой друг, всем табу вопреки, я вижу тебя через ширму снегов. Я вижу окно, кисть замёрзшей руки, движение губ в повторении слов. Твой взгляд измождённый, твой облик больной, на плечи накинутый ношеный твид. …но как мне спасти тебя, если стеной Великой Китайской твой холод стоит? Ты помнишь, ты знаешь, как пахнет весна? — Цветущими вишнями, свежей листвой, капелью стучит и лишает нас сна, щекочет волнением в клетке грудной. Той девушкой, что украдёт поцелуй, насмешливо-рыжей, ворвётся в дома. Ты жаждешь тепла? — Так бери, не пасуй! Хватай с неба солнце и прямо в карман клади его смело, беги во весь дух, запутавшись в кедах и длинных шнурках. Я здесь, за снегами, я рядом, мой друг. Окликни меня, удержи за рукав. Мы так далеки, что застрянут слова, но нужно немного: ''привет'' и ''спаси''. Ты в цепи из льдинок себя заковал, захлопнул все двери, весну не впустил. Но бьётся под снегом бесстрашный родник, зажжённая спичка сильнее, чем тьма. Уйдут, разлетятся снежинками дни; не вечна печаль и не вечна зима. Джио Россо." | |
Если сами колите, то вот такая штука очень сбережет спину (нагибаться не надо).
| |
Благодарю. Дрова колотые по размеру. Этот лайфхак видел раньше, но предпочитаю по старинке. | |
Это чтож.... даже из любопытства в лес не заглядывали???... Лосёнок маленький, на всех не хватит...
| |
Как и обещал. Memento mori ЭПИТАФИИ: КРАТКАЯ РЕТРОСПЕКТИВА Эпитафии (от греч. ἐπιτάφιος — "надгробный") выделились в отдельный жанр очень давно, около 3000 лет назад. Первоначально в Древней Греции эпитафией назвали торжественную речь во время поминовения умершего, но вскоре тексты начали наносить на надгробия, да там они и остались. Задолго до этого в Египте уже возводили пирамиды, покрывая их стены не только рассказами о путешествиях в загробном мире, но и памятными строками о жизни земной, которую прожил усопший. Но именно греки превратили эпитафию в искусство, зачастую стихотворное, а римляне потом усовершенствовали. Отголоски тех времен до сих пор можно встретить и на наших, и на зарубежных кладбищах. К примеру, в Древнем Риме было популярным начинать эпитафию так: "Sta, viator! Herōis sepulcrum..." — "Стой, путник! Могила героя..." Обращение к прохожему, появившись на наших некрополях, стало одной из самых популярных эпитафий XIX века, особенно в варианте Сумарокова, который опубликовал в 1802 году следующие строчки: Прохожий! Ты идешь, но ляжешь так, как я. Постой и отдохни на камне у меня; Взгляни, что сделалось со тварью горделивой, Где делся человек? – И прах порос крапивой. Сорви ж былиночку, вспомни о судьбе, Я дома, ты в гостях. – Подумай о себе. Впрочем, в то время многие увлекались эпитафиями как жанром. Если прогуляться по старинным некрополям, то можно встретить немало стихотворений и строк, сочиненных на самом деле достаточно известными поэтами. Эпитафии писали на заказ и писали "для себя". Например, у Пушкина есть такое стихотворение: Здесь Пушкин погребен; он с музой молодою, С любовью, леностью провел веселый век, Не делал доброго, однако ж был душою, Ей-богу, добрый человек. А.С. Пушкин, 1815г. Да и стих Сумарокова был изначально опубликован под названием "Эпитафия самому себе". Еще из достаточно распространенных фраз стоит упомянуть одностишие Карамзина "Покойся, милый прах, до радостного утра", которое он сочинил в 1792 году по просьбе матери, потерявшей двухлетнюю дочь. Фраза тоже "ушла в народ". Вернемся в Древний Рим. Еще одна достаточно расхожая фраза, пережившая века, тоже возникла там. Речь идет о "Sit tibi terra levis" — "Пусть земля тебе будет легка". В нашей традиции фраза чуть изменилась, мы говорим и пишем на надгробиях "Пусть земля тебе будет пухом". Сейчас во множестве пабликов фраза эта осуждается как языческая и несоответствующая христианским традициям, а также приводятся строки древнеримского поэта Марциала (40-104 гг.), который в одной из эпиграмм добавил к пожеланию легкой земли еще и пожелание "чтоб собаки откопали твои кости". И это преподносится так, что мол фраза вообще-то проклинала покойного. Чушь полная. То, что фраза языческая — факт, но у нас в принципе отголосков прошлого хватает и без этой фразы. Но к проклятию она не имеет никакого отношения. В 438 году до н.э. была впервые поставлена трагедия "Алкеста" древнегреческого драматурга Еврипида. Там есть следующие строки: Ты возвеличила женщин тем, что посмела, посмела вместо любимого мужа в чёрный Аид опуститься! Спи под землёй невесомой! Нам же и детям супруг твой станет совсем ненавистен, если он женится снова! Кровная мать не желала ради любимого сына скрыться в подземные недра, <старый отец отвернулся!> Предали милого сына седоволосые трусы! Римляне сделали традиционной формулу, которая встречается на множестве древних надгробий, и Марциал тут совершенно ни при чем. Если бы его пожелание на счет собак не выдирали из контекста "мыслители" в различных пабликах, то увидели бы, что целиком эпиграмма посвящена склочной сплетнице и сводне. Странно что обошлось лишь собаками. Завершая экскурс в древние времена, приведу еще одну распространенную римскую фразу — "Requiescat in pace", что значит "Да упокоится с миром". На кладбищах католического вероисповедания аббревиатуру этой фразы, RIP, можно встретить повсеместно. Да и в православии "Покойся с миром" достаточно распространено. Подытоживая: эпитафии древнего мира содержали ставшие традиционными формулы прощания, а также имя покойного, информацию о семье, должность, день рождения и продолжительность жизни. С приходом христианства надгробные надписи начали видоизменяться и ключевыми фразами стали обращение к Богу и не время жизни, а дата смерти, как день перехода в лучший мир. Постепенно другие народы перенимали эти традиции, и эпитафии стали неотъемлемой частью надгробных памятников во многих странах, хотя зачастую надпись ограничивалась лишь именем и датами. В Центральную Россию эпитафии пришли поздно, в конце XV века. До этого плиты не содержали ни единой буквы. Появление надписей тесно связано с именем преподобного Иосифа Волоцкого (1439-1515), который в 1479 году основал Иосифо-Волоколамский монастырь неподалеку от Москвы. В рамках борьбы с многочисленными еретическими сектами Иосиф переосмыслил в числе прочего сложившуюся поминальную практику и видоизменил ее в своем монастыре, а после идею стали перенимать и другие крупнейшие обители тех времен (например, Кирилло-Белозерский монастырь). В православной традиции существует такой памятник письменности, как синодик. Изначально эта книга была составлена в 843 году константинопольским патриархом Мефодием и должна была читаться в первое воскресенье Великого Поста, провозглашая победу христианства над язычеством. Постепенно складывался еще один тип синодиков — помянные. При Иосифе Волоцком помянные синодики были наконец регламентированы и разделены на два: вечные и повседневные. В вечные записывались имена родов, монахов, вкладчиков, складывая тем самым историю об ушедших в единый рукописный мемориал. Повседневные синодики складывались из конкретных поминальных "временных" пожертвований. В то время как многие еретические направления отрицали необходимость молитвы об умерших, Иосиф выступал за централизацию земель и расширении роли монастырей, в том числе и за счет поминовения, сохранения истории родов. Вот примерно тогда же, в конце XV века, и стали появляться первые надписи на надгробиях. Они были формализированы: отмечались дата смерти, нередко даже час, указывались количество прожитых лет, имя покойного, принадлежность к вере ("раб Божий"). Иногда прописывались сословная принадлежность и/или профессия. Позже стали появляться и цитаты из Библии. С середины XVII века внешний вид надгробий начал меняться. Это было связано прежде всего с церковным расколом. В то время как старообрядческие надгробия и спустя 300 лет не содержали никаких дополнительных надписей, следуя неизменной традиции, — на надгробиях официальной религии стали всё в большем количестве появляться дополнительные надписи, включая стихотворные эпитафии. Да и внешний вид надгробий начал стремительно меняться под влиянием европейской культуры и наступающей у нас эпохи классицизма. Преображенское старообрядческое кладбище, Москва. В конце XVII века на надгробиях стали появляться стихотворные эпитафии, причем не только на могилах знатных людей. Этот жанр на долгие годы вошел в повседневную жизнь, стихотворные эпитафии со временем даже стали публиковаться в газетах как сопровождение к некрологу. Известные поэты писали их на заказ или же просто использовали этот жанр для выражения чувств. Вот, к примеру, "Эпитафия" М.Ю. Лермонтова, написанная в память об усопшем отце: Прости! Увидимся ль мы снова? И смерть захочет ли свести Две жертвы жребия земного, Как знать! Итак, прости, прости!.. Ты дал мне жизнь, но счастья не дал; Ты сам на свете был гоним, Ты в людях только зло изведал… Но понимаем был одним. И тот один, когда рыдая Толпа склонялась над тобой, Стоял, очей не обтирая, Недвижный, хладный и немой. И все, не ведая причины, Винили дерзостно его, Как будто миг твоей кончины Был мигом счастья для него. Но что ему их восклицанья? Безумцы! Не могли понять, Что легче плакать, чем страдать Без всяких признаков страданья. М.Ю. Лермонтов, 1832г. Но всё это не означает, что стихи заполонили надгробия и вытеснили всю остальную информацию: продолжали указывать имена, даты, должности, порой — день Ангела. Для женщин характерно было написание девичьей фамилии и семейного статуса (супруга такого-то, или, если не успела выйти замуж, — дочь такого-то). На сегодня эпитафия продолжает следовать за течением времени, но продолжает сохранять память о похороненных людях, будь то простое указание имени и дат жизни или дополнительные стихи, цитаты, указания регалий и жизненных вех. Уже появляются на надгробиях QR-коды: эпитафии переселяются в интернет. Может, в будущем память о людях полностью будет оцифрована, а кладбища превратятся в непримечательные пронумерованные участки?. Сейчас духовный взгляд на жизнь человека и смерть не распространён. Проходя по современному кладбищу, редко когда какое-то слово напомнит нам о Боге и вечной жизни. В современных надписях на могильных памятниках почти не увидишь глубины осознания жизни, поэтического и духовного осмысления смерти. Составители антологии "Русская стихотворная эпитафия" в предисловии пишут: "Момент смерти близкого человека – всегда потрясение, которое обостряет ощущение хрупкости и недолговечности человеческого существования. Появляется потребность осмысления жизни, подчиняясь которой не философ и не поэт начинают философствовать и мыслить стихами". Так корректно определяется та часть авторов, чьи эпитафии нельзя читать без улыбки. Например: "…А как с могилы домой вернулся Я долго, долго тосковал. На грудь свою взглянуть нагнулся – тебя как сердце потерял…" Подобного рода курьезы – не редкость. Вот отрывки из эпитафий с московских кладбищ: "Спи спокойно, дорогой муж, кандидат экономических наук". "Дорогому мужу – от дорогой жены". "От жены и Мосэнерго". "(Такая-то), купеческая дочь. Прожила на свете восемьдесят два года, шесть месяцев и четыре дня без перерыва". Надпись на одесском кладбище: "Брату Моне от сестер и братьев – на добрую память". На кладбище в Иерусалиме: "Я вас любил, и вы меня любили, спасибо вам, что вы меня похоронили". "Спи спокойно, жена известного певца Расула Токумбаева"(фамилия изменена). Эпитафии с санкт-петербургских кладбищ: "Здесь покоится девица Анна Львовна Жеребец. Плачь, несчастная сестрица, горько слезы лей, отец. Ты ж, девица Анна Львовна, спи в могиле хладнокровно". "Я лишь отдохнуть прилег. А доктор сразу: – Умер? В морг!". Надпись мелом на могиле женщины "легкого поведения": "Гробовая тишина. Первый раз лежу одна". Вот несколько курьезных эпитафий из коллекции Г. Александровича: "Он никогда не отдавал никаких долгов, кроме долгов природе". (Эпитафия на могиле мота. Кладбище Пер Лашез.) "Здесь лежит Эстер Райт, которую Бог призвал к себе. Ее безутешный супруг Томас Райт, лучший каменотес Америки, собственноручно выполнил эту надпись и готов сделать то же самое для вас за 250 долларов". (Эпитафия на могиле Эстер Райт в американском городе Миннеаполисе.) "Здесь погребен мистер Джеральд Бэйтс, чья безутешная вдова Энн Бэйтс проживает по Элмстрит 7 и в свои 24 года обладает всем, что только можно требовать от идеальной жены". (Эпитафия на могиле Дж. Бэйтса в г. Чарльстоне, США). Советское время принесло на эпитафии новую характеристику: "Член ВКП(б) с такого-то года", после — "Член КПСС", а заодно почти уничтожило религиозную атрибутику. Одновременно с развитием массовой культуры стало больше появляться стихотворений известных поэтов или строчек песен. Анализ всего материала приводит к выводу, что для русской эпитафии конца XVIII — начала XX вв. не характерны настроения страха, ужаса, отчаяния перед лицом смерти, подчеркивается высокий смысл, торжественность ухода: "О строга смерть!.", "Священ, торжествен был его последний час.". В русской реальной эпитафии запечатлелось то, что является основой христианского вероучения (ведь умереть — значит возродиться для новой жизни) — радость принятия смерти. | |
Вот это ДА-А-А! Одно слово - лихо! ...К сожалению всю семью последовательно подкосил какой то злобный вирус, один я - стойкий оловянный солдатик остался на хозяйстве, потому не до походов в лес, увы. | |
Наконец дошли руки вчитаться, вдуматься... . Произвело. Сл своей стороны поделюсь одним из последних стихотворений молодого питерского поэта (?) Ника (Никиты) Туманова, скорее всего это псевдоним. В свое время очень плодовитого, сейчас редкого гостя на стихире: аты-баты, шли солдаты, аты-баты, верь-не верь – | |
Сожалею... Скорейшего выздоровления близким!!! Надеюсь, что лосёнок достаточно большой! На всех хватит!!!! | |
