ЛикБез | |
|---|---|
Суздаль Выходим. Солнце в полнеба. Снег искрится и слепит глаза. Маковки церквей, торговые ряды. Кое-где ещё идёт торг.
Фильм вышел на экраны в 64-м. За 7-8 лет почти ничего не изменилось. Обшарпанные стены, выбитые зубы брусчатки в прогалинах на Главной площади. Разве что вывесок, сделанных гениальным художником- постановщиком фильма Феликсом Ясюкевичем ( “Бриллиантовая рука”, “Они сражались за Родину”, “Любовь и голуби”, “Сталинград”) не достаёт. Да, и фигурок людей в замечательных костюмах великолепной художницы Мариам Быховской (“Тихий Дон”, “Судьба резидента”, “Берегись автомобиля”, “Три тополя на Плющихе”, “Разные судьбы”, “Семнадцать мгновений весны”, “Большая перемена).
Какой - то мужик в тулупе и огромных валенках протопал, таща пустые санки. Наверное, покататься решил с горки у Спасо -Евфимиевского монастыря. Двинулись за ним. Тот, кто не бывал в этом монастыре никогда не поймёт, что такое одиночество. Именно здесь сиживал монах Авель. https://shok-darvina.livejournal.com/786482.html Когда идёшь по этим бесшумным сводчатым коридорам, трогаешь полутораметровые стены, заглядываешь в чистенькие и крашенные сегодня камеры, дрожь пробирает как представишь, что здесь было во времена того же Авеля. А Преображенский собор! Два гениальных костромских художника конца 17 века Гурий Никитин и Сила Савин сделали росписи.
Если обойти монастырь вдоль стены, с высокого косогора открывается прекрасный вид на белоснежную низину. Женский Покровский монастырь поблёскивает куполами на солнце. Белые стены, белые храмы, чёрные миниатюрные фигурки монахинь. Далеко то тут то там виднеются маковки церквей. Там в низине снимали “Колокол” из фильма Тарковского “Андрей Рублёв”. Вообще Суздаль притягивает художников. Да, и как не писать эту КРАСОТУ. Небо голубое, голубое – берлинская лазурь, по кобальто-розовым с белым инеем стенам церквей бегут фиолетовые тени от веток деревьев. Берёшь чистый ультрамарин и 6-м номером тени деревьев по бело-розовому снегу. Потом стронций с белилами и по нежно голубому снегу мастихином с размаха – раз! Ещё раз в обратку и, пальчиком, пальчиком. Стронций на кончик 2-го номера и бличок на луковку и крест. Заблестело! Сияет, мать честна! Подходят Мишка и Сашка, носы синие. Они там по краеведческим музеям шастают, а я тут на морозе руки не гнутся, а ног вообще не чувствую. Но счастлив как ребёнок. Через десять минут мы уже трескаем обед в ближайшей кафешке. Посреди избы огромная печь. Жаром так и пышет. В интерьере попытка создать русский стиль: прялки, рушники, косы и пилы с топорами по брёвнам. Спрашиваем мужика, дремлющего за кружкой мутного жёлтого напитка: – Вы случайно не помните, где снимали фильм “Женитьба Бальзаминова”? Смотрит туманным глазом:– Какой, говоришь, фильм? А…–его лицо преображается и принимает осмысленное выражение– Вицин! С Вициным! Как же помню! Тута и снимали, пдём покажу. Одним глотком допивает содержимое кружки и, вытерев рот рукавом телогрейки, манит нас за собой на улицу. Метров через 30 заходим в улочку, за церковкой: –Вот, тута и снимали, бабка Пелагея и дед Егор – хозяева! Как жаль, что у нас не было фотиков, сейчас бы эти снимки были седой историей. https://dzen.ru/a/ZSoEcrgpUE5x4rZy Вечером уже сидели в ложе на спектакле Владимирского облдрамтеатра им. Луначарского. К нам отношение особое, здесь начинал перед поступлением в Студию МХАТ гениальный Евгений Евстигнеев. На следующий день бегали по всему Владимиру и спрашивали прохожих – где Владимирский централ? Это была ещё одна цель нашей поездки –навестить диссидента Буковского. Народ шарахался. Фото из инета. | |
Камчатка 1981- 2015 Идти я мог, но недалеко. До машины километра четыре. Боли почти не было. Привык. Накануне, катаясь на горных, налетел на стланик. Под снегом не было видно, но лыжи провалились мгновенно. На адреналине дошёл до лагеря. Три ребра справа. Ночью было совсем худо, задыхался. Утром двое ребят пошли на трассу ловить машину. Запуржило. Моя группа эвакуации: Владислав, Игорь и Константин, молодые сильные вулканологи. Москвичи и питерец. Владислав живёт на Фомичёва. Почти земляки. Лыжни уже не было. Сильный ветер сбивал с ног. Мне с московским менталитетом было странно. Поймать на трассе случайную машину, за “спасибо” заехать на три километра в тайгу, довезти до больницы в Петропавловск, а это минимум пятьдесят. Потрёпанный бело–голубой “зилок” с фанерным кунгом показался на горизонте. Водитель, молодой человек лет 30-ти сидел на подножке с подветренной стороны и курил. – Наконец-то! – выдохнул он: – я уже час тут кантуюсь, ещё полчаса и не выедем. За машиной в снегу видны были глубокие колеи. Упаковался на пассажирское сиденье. Лыжи закинули в кунг. Ребята сопровождали до самой трассы. Слава Богу! Выползли, с трудом, но выехали на шоссе. Сильный ветер гнал позёмку. – Виктор! – протянул руку шофёр: – Горные лыжи до добра не доводят. Вот недавно… Я понимал, ему хочется поговорить, но боль усилилась, особенно на неровностях дороги. – … рука, обе ноги и сотрясение мозга!– увлечённо перечислял Виктор травмы неведомого мученика. Мне, конечно, было жаль этого страдальца, но своя “болячка ближе к телу”. Неожиданный порыв ветра накренил машину. На несколько секунд Виктор потерял управление. – Ого! Как задувает! Намедни ехал я в Начики, погода такая же. С утра еле откопался. Дорогу не видно. Так дунуло, что съехал в сугроб, а там ещё двое сидят. Чудом разбежались! Очередной удар ветра практически затормозил машину. Виктор давил на газ, двигатель ревел, задыхаясь от бешенных оборотов. Машина еле ползла в горку. Через часа полтора вдали показались огни города. – Кажись, доехали. Что такое пурга в городе?! О это зрелище. Есть такие улочки, где турбулентность как от реактивного двигателя. Сносит всё и всех. Сугробы вырастают на глазах. Не раз и не два, выходя из служебного входа театра, шёл, держась за стену, иначе покатит под горку все четыреста метров до автобусной остановки. На воздушном потоке можно лежать. Расслабляешь мышцы, закрываешь глаза и руки как крылья. Впрочем, последнее не обязательно. Главное зафиксировать ноги. У безветренной стороны здания театра скучились автомашины. Кто не успел, тот назавтра будет до посинения махать лопатой, если успокоится. Бывает дует неделю. На фасаде соседнего кинотеатра, контуры которого ещё слабо угадываются, намело огромные сталактиты. Они причудливо прилепились к пилястрам и колоннам и напоминают дворец андерсеновской снежной королевы. Но в такую погоду не до любования “красотами”: в рот, нос, за воротник, в рукава набивается холодная и колючая снежная крупа. Глаза спасают горнолыжные очки. ВИЛ на главной площади города с огромными шапками снега на голове, плечах и протянутой руке в сторону США. На горизонте показался автобус. Кажется мой номер. Вылезаем, нас тут трое, из заметённой будки автобусной остановки. Внутри салона тепло, уютно. Автобусы в городе б/ушные южнокорейские. Должен сказать: сделаны на совесть, не то что наши. Крепкие, очень тёплые, не скрипят и не сыплются на буграх. Окна наши водители украсили арлекинами с бахромой. Очень по -домашнему. Бывало пригреешься, выходить не хочется. – Хлебозавод! Моя остановка. Поднимаюсь на горку. Внизу Комсомольская площадь и в разрезе между двух высоких сопок Авачинская бухта. Райончик у меня пролетарский. Есть ещё большая котельная и винзавод. На последнем недавно халтурил, рисовал наглядную агитацию. Брежнев на большом панно получился весьма удачно. Там было всё и комбайны и сталевары, и ракета на стартовой площадке– весь этот советский винегрет, символизирующий успехи в труде. Только закончил панно, а это ни много ни мало больше 50 квадратов. Пришёл домой. Включил телек. Ба! Брежневу четвёртую звезду дали! Какой прокол! Завтра с утра обкомовская комиссия по приёму работы. Схватил кисти и побежал. Пришлось удлинить левое плеча Генсека на 40 сантиметров. Пусть как бы в полоборота. Очередная звезда Героя соцтруда пришлась как нельзя в масть. Утром все были поражены оперативностью. “ Многофигурная композиция, имеющая высокую политическую и культурную ценность оплачивается по высшей –первой категории”. Это выписка из расценок на художественно-оформительские работы, автор нар. худ. Савицкий. Секретари долго жали руки. С директором винзавода стали друзьями. Вы бы видели его личный кабинетный бар- выставку продукции. Сталинская “ О вкусной и здоровой пище” отдыхает. Ведь умеем!!! "Дегустировали" до утра. Мужик оказался супер-пупер, бывший "следователь по особоважным". – Я, я, я посадил почти половину полуострова! Уважаешь? – Уважаю! Главное, чтобы за дело!... – Дело?! Дело, это мы м-м-мигом!... Утро следующего дня, если не метёт сказочно красиво. Город исчез. Вместо привычных очертаний домов где-то только крыши, где-то нет первых, а иногда и вторых этажей. Петропавловск –город на сопках, но некоторые дома в низинах, именно они утопают в снегу по самое нехочу. Ещё в семидесятых знакомый архитектор построил сейсмоустойчивый 12-ти этажный дом. – Валера,– спрашиваю –не страшно? – Страшно, а что делать? Вот начальство дало квартиру на 12-м: говорит сам спроектировал, сам и живи. Прошло 30-лет. Валеры уже нет, а дом стоит. У порта построили 25-ти этажную стекляшку. Народ селить побоялись, там офисный центр. Так вот эти два “небоскрёба” практически без перемен, остальные полностью меняют имидж. Идёшь по двухметровому лабиринту и выходишь на площадь. А там бугорки рядами. Это парковка. Над каждой машиной не меньше полутора метров. То тут то там на столбах объявления: “откопаю машину за секс”. Нужно заметить, что район Камчатки вулканически активный. Это все знают. Но не все знают, что в подобных местах у разломов земной коры как правило огромное ионизирующее излучение. Замечено, что в таких местах люди ведут себя определённым образом. Некоторые быстро утомляются, раздражительны, головные боли, обострения болезней. Ещё один симптом– повышенная сексуальная активность. Как на какой-нибудь Кубе. Не буду вдаваться в подробности, но в актёрской среде это особенно заметно. В центре города Никольская сопка так в народе и называется "гора любви". Въезжаем с Виктором в город. Народу ни души. Высадил у травмы обл.больницы. Хороший человек, денег не взял. Вот какие люди! Врач, дородная тётка в роговых очках, щупала, писала, ругала за неосторожность, дала анальгин: – Идите домой. – Как домой, это всё?! – А что вы хотите? ☆☆☆☆ Медицина на Камчатке своеобразная. Полгода назад сильно ушиб, вернее прибил металлической дверью ноготь на большом пальце правой руки. Кусок наполовину висит и очень больно. Пришёл в этот же травмпункт. – Садитесь, кладите руку. Сел, положил. Врачиха берёт что-то напоминающее плоскогубцы. Дрожащим голосом: – А заморозка?! – Ишь чего захотел!... И, ловким движение незабвенного Менгеле срывает весь ноготь. Сразу вспомнилось Гестапо. Потом, в Москве, рассказывая о камчатской медицине, больше года оттопыривал вверх исключительно этот палец в знак особого "восхищения". Но ноготь назло всё-таки вырос. Фото из инета.
https://vsegda-pomnim.com/neobychnye-javlenija/3703-kamchatskie-sugroby-74-foto.html А мне частенько вспоминается Камчатка. Океан, вулканы, и самое главное –ЛЮДИ. Продолжу. | |
Ангела вызывали?
| |
