Не знаю что на нас подействовало, но расслабуха началась такая! Может там, в воде что-то растворено?
Первым пришёл в себя Слава:–Так мы идём или нет? Будем тут прохлаждаться?!
– “Протепляться, а правильнее “прожариваться” – поправил Юрка, – Поставил бы здесь домик и вовек не ушёл. Ягод море, дичи много, рыбы –завались, икры–немеряно. Что ещё надо.
– Жену… – скорее вопросительно произнёс Слава.
– Жёны тут табунами ходят, особенно летом!
Снова была ночь, снова были звёзды и огромная луна, зацепившись за вулкан Авача, зависла на одном месте. Спали посменно. Моя очередь дежурить вторая. Горит костёр, вокруг тёмная стена леса. Кто там орёт дикими голосами, кто следит за тобой из мрака ночи? Лучше об этом не думать.
Не раз и не два прокручивал в воображении встречу с медведем. Был уже провальный опыт однажды. Решил показать прилетевшим жене и сынишке Камчатку. По блату “удружили” чёрную обкомовскую с шофёром “Волгу” и покатили. Через часа два трассы сын увидел на обочине медвежонка. Остановились, подбежали. Вдруг из кустов ещё один. Забавные. Хорошо шофёр, человек бывалый: –Близко не подходите в кустах мамаша!
И действительно, кусты зашевелились и раздалось злобное рычание…
Машина так рванула, что камни из-под колёс полетели.
Что я знаю о медведях. Во-первых, банальное: скорость около 80-км/час по пересечённой местности, свирепый хищник, камчатский самый крупный из бурых, может весить больше полутонны.
Медведи любопытны, могут часами следить за работающей техникой или человеком.
Некоторые запахи сводят с ума медведей, например, черного перца, некоторых специй. А ещё они любят бензин, нет нюхать, конечно. Бензин в переводе с арабского “ благовонное вещество”. Медведи это знают лучше многих. Забытую канистру из-под горючки или бочку обязательно вскроют и “надушатся”.
Вспоминая инструкцию:
“— если медведь пытается перевернуть Вас лапой, очень важно после этого вернуться в исходную позицию — лицом вниз (потому как медведь любит именно лицо съесть, оно хрустит «аппетитно») и по-прежнему притворяться мертвым (не двигаться, не кричать, не бороться)”
Интересно, а что медведь не догадается, что вы его дурите и только притворяетесь мёртвым. Может и обидеться.
Дальше:
“— если по какой-то причине медведь не оставляет Вас в покое и продолжает кусать, то сопротивляйтесь изо всех сил, боритесь за свою жизнь.”
Это потрясающе! Кто такое пишет? Да, от одного вида этой свирепой оскаленной морды впадёшь в ступор.
Проснулись в 7-мь. Моросил дождь. Слава пошёл как он сказал “до ветру”. Вернулся бледный:
– Метрах в сорока свежая медвежья куча и следы!!!
Собрались рекордно быстро.
Среди туристов бытует такой анекдот:
“Если в походе вам закрыли глаза, в спину уперлась пышная грудь, а сзади послышалось:” Угадай, кто?” – в любом случае отвечайте: “Серега, ты что ли?” Поверьте, так будет лучше”.
Мы тоже решили что “ так будет лучше” и, преодолев очередной перевал и отдышавшись, только тогда вспомнили о завтраке.
Третий день.
Надо обязательно напомнить, что мои друзья были настоящими и опытными походниками. На каждом перевале они оставляли записку о нашем движении.
Оказывается эта кучка камней на вершине и есть тот “почтовый ящик”, который в случае чего “вскроют” спасатели. Вот такая наука!
И ещё, они мне внятно объяснили основной закон туриста:
“Никогда не делай того, чего нельзя быстро объяснить врачам скорой помощи.
Самый редкий вид дружбы в походе – это дружба с головой.”
Памятуя о сломанных рёбрах, дошло мгновенно. Особенно тогда, когда с дури потянуло на край обрыва за красивым кадром. Рискуя своей жизнью и здоровьем, ты рискуешь здоровьем товарищей. Это уже я.
К сожалению, своих друзей я всё-таки подвёл, но об этом позже.
Шли другой дорогой по берегам рек. Спуск изобиловал каменистыми уступами, спусками вдоль водопадов, лавовыми отложениями. Хорошо что советский резинпром выпускал такие кондовые сапоги. Спускаться оказалось ещё труднее чем подниматься. Подошвы скользили по грязевым потокам и тогда выручала пятая точка. Как в аквапарке. Мокрые и грязные, пропитанные потом и изгрызанные комарами, в язвах от трёхметрового борщевика, голодные и счастливые от того, что не сломались, медленно, но верно ползли домой.
Пейзаж изчез от слова совсем. Впереди два рамных рюкзака оранжевого цвета и узкая, едва различимая за лопухами огромных листье, фиолетовая тропа. Вот и всё кино! Так два, три, четыре, шесть, восемь часов с небольшими перерывами на отдых. Очень хорошее время подумать о собственной жизни, взвесить её значимость, критически переосмыслить некоторые проблемы.
Чувствовалось некоторое напряжение и в наших отношениях. Встретились случайно, случайно оказались в сложных ситуациях, требующих взаимовыручки и полной самоотдачи. Нет я не хочу их ни в чём упрекнуть. Ребята безусловно умные и талантливые. Возможно даже хорошие друзья, кому-то повезло. Конечно, они технари и для меня их “дискретные симметрии уравнения Абеля второго рода и бифуркационные процессы, а ещё хаотические колебания в цепочках связанных осцилляторов”, которые они обсуждали по вечерам, полная ахинея. Но я же не насиловал их Сартром, Фрейдом, Пьером де Шарденом и др.
Так прошёл третий день. День “раздумий и тихих созерцаний” как сказал бы Иван Ильин.
Разбили лагерь. Соорудили на костре ужин. И, помня о том, что “много есть вредно, а мало – скучно”, съели почти все наши припасы. Рюкзаки значительно полегчали, это хорошо. Но впереди два дня пути. Это настораживало.
И ещё вспомнили золотое правило:”Лучше переесть, чем недоспать”, залезли в сухие тёплые спальники. Палатку хлестал дождь, мокрая одежда прела от сырости. В сапогах булькало. В желудке тоже.
Удивительное дело, в жизни никогда не ходил даже в примитивные походы, никогда не был на стадионе, пропускА, которые регулярно вручал сосед по даче Л.Яшин на интересные матчи обменивал на экзамены и зачёты, а сейчас с большим интересом читаю рассказы-воспоминания о походных приключениях.
Удовольствие от похода – это торжество воображения над интеллектом.
Туристская мудрость.
День четвёртый.
Проснулись чуть свет. Всё как обычно. Утренние процедуры ледяной водой из небольшого водопада.
Костёр, завтрак. На высокой траве обильная роса. С деревьев холодный душ. Но небо ясное. Видны уже близко “домашние вулканы”. Над Авачей зависло огромное облако в виде летающей тарелки.
Мокрую палатку кое-как упаковали. Три пары грязных резяков, по пуду красной глины на каждом, стояли рядком около огромной тёплой лужи. Мыть или не мыть? “Вот в чём вопрос”.
Вячеслав, как самый старший и авторитетный, почесав подбородок, изрёк:
– Меньше сантиметра – не грязь, больше – само отвалится!
Эта сентенция показалась всем присутствующим убедительной. Поход продолжился.
Снова пошёл дождь. Струи холодной воды хлестали по лицу, затекали под капюшон. Полиэтилен, которым накрыл рюкзак, свалялся буграми и по образовавшимся руслицам текли реки дождевой воды. Вода была везде: вверху, внизу, на джинсах и внутри. Одежда от пота прилипала к телу.
Поднялись на перевал. Кругом “молоко”.
Славка рассказал анекдот:
“У нас две новости: хорошая и плохая.
Первая- Ура!!! Мы поднялись на перевал!
Вторая- Это не тот перевал…”
Никто не смеялся.
Внизу нас ждали термальные источники и …
Это была неожиданность– люди! Группа туристов идёт третий день. Разбили лагерь на этом кордоне.
Сначала даже обрадовались человекоподобным. Много молодых девушек. Но, когда увидели массовый стриптиз в тёплых купальнях, настроение испортилось. Замечал, что в походы ходят либо совсем отмороженные девицы, либо девственницы с определёнными целями. На Камчатке, где градус сексуальности особенно высок в силу природных аномалий, это явно заметно.
Под навесом сели перекусить. Закон требует делиться. Вывалили свой сухпаёк на стол. В ответ завхоз группы сделал то же.
“Групповое вкушение пищи развивает боковое зрение, слух, реакцию и бдительность в целом.”
Моя “ краковская колбаса” улетела в первую очередь.
– Похоже ребята из глубинки, – подумал я и потянулся за варёным яйцом. Но меня опередил шустрый маленький мужичок, он буквально залез на стол и стремительно схватил этот продукт.
– Они ещё и голодные!
Вспомнилась ещё одна истина туриста:
“Брать больше еды и меньше народу”.
И ещё одна:
“В большой группе клювом не щелкают.
А если щелкают, то быстро-быстро.”
Вышел из-за стола голодным. Ничего, спать на голодный желудок даже полезно.
“Группа туристов пошла на Кавказ в поход. Целый день шли, устали, ноги подкашиваются.
Проводник говорит:
- Вот по бревнышку пройдем и сразу привал.
Туристы смотрят, а внизу ущелье 2 км и пройти можно только по этому бревну.
Все стоят - боятся. Вдруг видят - идет старый горец с бараном.
Подошел, взял барана на плечи и перешел на ту сторону.
Туристы ему кричат:
- Отец, перенеси нас также. Мы тебе по рублю скинемся за каждого. На полтинник побaхаешь!
Он вернулся и стал их переносить на плечах.
Несет последнего и на середине закачался - силы покинули.
Ну он и кинул туриста в пропасть, и спокойно дошел до всех.
Они ему:
- Отец, ты что наделал?!
Он:
- А, ничего страшного рублем больше, рублем меньше!”
Этим туристом, упавшим в пропасть, оказался я. У меня отказала левая нога. Онемела начисто. Деревянная и всё. Временами жуткая боль. До Пиначева 8 километров.
Ребята соорудили мне костыль.
С утра ничего не предвещало беды. Движение начали как обычно, в хорошем темпе. Но уже через десяток км стал отставать. Ребята ждали иногда по полчаса. Идти становилось всё труднее. Мой рюкзак уже почти ничего не весил. Товарищи стали нервничать. Надо было успеть на автобус. И вот, за 8 км до Пиначева их терпение лопнуло.
– Пристрелите меня!
Но мольбы не помогли. Я видел, что им было очень некомфортно, но убедил оставить меня и идти.
Перспектива остаться одному, да ещё с одной ногой слегка пугала. Дойду как-нибудь. Даже если придётся идти три-четыре часа. Тропинка нормальная. Правда, заросли стланика, любимого места обитания мишек, были такие густые, что не пробивались лучи закатного солнца. Слава Богу, что темнеет к 22 часам. За сим и расстались.
А тут ещё как назло попалась “смешная” табличка на берёзе у тропы: “Медведи, встречавшие туристов, считают, что люди живут на деревьях”.
Всё- таки остроумный народ на Камчатке!
Пробовал массировать, даже колол иголками, ничего не помогало.
Значительно позже через много лет, когда эта же нога снова напомнила о своём существовании, спрашиваю хирурга: – В чём дело?
– Рюкзак тяжёлый носили?
Вспомнил шкуру байдарки RZ -85, в упаковке 60 кг.
А пока как в анекдоте:
“Турист спрашивает у местного жителя:
- Вы мне не подскажете, как быстрее попасть на эту гору?
Местный задумчиво смотрит на туриста, затем на гору и говорит:
- Хотите, я собаку отвяжу?”
Кто бы мне собаку отвязал.
Дошёл как раз к последнему автобусу. Стемнело. Через минут 40 был у автовокзала в Петропавловске. Такси, и я дома. Нога прошла сама через три дня.
Ребят моих больше не видел никогда.
И анекдот вдогонку:
“Заблудились два туриста. Еле передвигая ноги, вышли они на опушку.
А там прапорщик стоит. Они его спрашивают:
- Товарищ военный, мы на станцию правильно идем?
- Да какое там правильно? Голеностоп вихляет, удар стопы не четкий, да и вообще не в ногу…”
Знаете, Виктор Константинович, это звучит парадоксально, но если скинуть годков 40-45, я бы повторил. Мне трудно объяснить пользу от этого похода, в частности, другими словами кроме банальных. То что увидел, эти красоты, они не передаваемы! Было дико трудно, но преодолел. Дико некомфортно, но сдюжил. А что до географических целей, "разочарования" Дзензуром. Вспомнился туранекдот:
“Поднявшись на гору и отдышавшись, скалолаз восторженно сказал своему коллеге:
- Взгляни, какая прекрасная долина внизу под нами, какой живописный пейзаж!
- Не понимаю, зачем мы тащились вверх, если внизу так красиво?”
А я понимаю, только выстрадав, можно познать Правду и увидеть Красоту!
Мне есть с чем сравнивать. Круиз по Средиземному морю всей семьёй был приятным, очень комфортным, всё включено, но выветрился из памяти как мусор. А Камчатку помню до мелочей!
Вопрос: почему рисковать жизнью? По этой тропе идут абсолютно неподготовленные туристы. Наша проблема или ошибка была в слишком больших амбициях: пройти за короткий срок. Если бы не вертолёт, эта затея бы провалилась, однозначно. То что отказала нога скорее случайность, а может как сказано в одном из видеосюжетов –духи Дзензура отомстили. Ну, не спортсмен.
На ребят нет обиды никакой. Хотя я бы так не поступил. Но это москвичи со всеми вытекающими… К землякам у меня сложное отношение.
Насчёт жены и сына, да, надо было сидеть дома сиднем и беречься. А что до мишек, это как кому повезёт. Были случаи, когда на окраине города попадали в лапы.
Жуть. Сначала хотел сразу застрелиться, но дослушал до конца и успокоился. Автор хорошо разложил все по полочкам.
Кстати, я не смотрю видео, а скачиваю только звуковую дорожку. Начал это делать когда у соседей началась заваруха. Это 2013 год, наверное. Ежедневно вечером я скачиваю штук 7-8 интересных материалов, обрабатываю под себя, перегоняю на флешку и на следующий день слушаю все это фоном.
Природа на Камчатке уникальная. Да. Но люди ещё уникальней. Вернёмся к изначальному посылу.
Михаил Угрин.
Мы ехали на Пущинские ключи на природные нарзанные и горячие радоновые источники. Дорога грунтовая, временами переходящая в бездорожье . Всего 225 км, но чёрная обкомовская Волга не могла катить быстрее 50-60 км в час. Шофёр дядя Коля возил второго секретаря. Водитель от Бога. Спокойный, общительный, но внимательный. Это он спас нас, наивных москвичей, когда мы пытались угостить медвежонка на обочине дороги, даже не подозревая, что в кустах сидит злобная медведица. Это он, рыболов и охотник, знавший Камчатку как свои пять пальцев, рассказывал нам о достопримечательностях этого загадочного полуострова и угощал замечательной вяленой олениной на привале. Дядя Коля знал всех и его знали все. Когда глава поселения Мильково прибежал в гостиницу, где мы остановились, с подарками, ему доложили, что приехала обкомовская машина с гостями. Дядя Коля спокойно, как само собой разумеющееся, принял два полиэтиленовых пакета, как потом выяснилось с бутылкой армянского коньяка, солёной красной рыбой и икрой, и так же спокойно и вежливо выпроводил вспотевшего от подобострастного усердия начальника. Это он познакомил нас с Михаилом Иосифовичем Угриным.
Разговоры о том, что какой-то сумасшедший один строит музей в Мильково давно будоражили светские тусовки в столице Камчатки.
Одни крутили у виска и шутили, другие удивлялись, но я ни разу не слышал ни сочувствия, ни понимания. Наконец в местной “Камчатской правде” появилась маленькая статейка об этом энтузиасте.
Автор статьи больше недоумевал: “зачем в такой глуши музей!”
Коньячок оказался вполне приличный, а рыбка и икра выше всяких похвал. После трапезы отправились знакомиться с этим “сумасшедшим”.
Среднего роста, отнюдь не богатырь на стене сруба в одиночестве сидел голый по пояс загорелый мужичок и тюкал топором. Его длинные светлые волосы развивались, тронутые теплым летним ветерком. Взгляд умных лучистых глаз притягивал добротой, а крепкая мозолистая рука в рукопожатии внушала доверие.
Михаил долго водил нас по своей “новостройке” и рассказывал. Рассказывал обо всём: о будущем музее, о традициях, истории и жизни коренных народов Камчатки. Этот рассказ плавно перешёл в чаепитие в гостинице и закончился далеко за полночь. Странные были впечатления от этой встречи. Восторг и недоумение. Один в глуши, без всякой поддержки со стороны властей, под смех и улюлюканье интеллигенции, этот маленький человек строит острог и крепость экспедиции Атласова. Как правило один ворочал тяжёлые брёвна лиственницы, купленной на свои деньги.
Мессианство на Руси. Что это? Сколько было “чудаков”, пожертвовавших всем ради идеи. А сколько было самородков самой высокой пробы. Вспомним выходцев из крепостных крестьян отца и сына Черепановы.
Для справки:
Черепановы стояли в авангарде парового машиностроения. К 1820-му году они построили около 20 паровых машин, которые пытались внедрить в производство на заводах Демидова — как и Кузнецов-Жепинский, они принадлежали прославленному промышленнику. К 1830-му слава об изобретателях разошлась по всей России; помещик отправил их в Англию и Швецию, чтобы те лучше изучили железнодорожное дело.
По возвращении они создали первый в России паровоз и спроектировали первую российскую железную дорогу — от Меднорудянского рудника до Выйского завода.
Имя Михаила Угрина можно смело поставить в один ряд с этими выдающимися людьми.
Слушать его было интересно, но немного утомительно. Почти всё, что от проповедовал выходило за грани общепринятого, нормального мировоззрения. Потом мы ещё не раз встречались в Петропавловске, много разговаривали. Но, что меня всегда поражало в этом Человеке – целеустремлённость, вера и верность в свою миссию и свой путь.
Александр Германович очень опытный ритор, умеющий себя подать. К сожалению его посылы и выводы иногда бывают весьма сомнительны (это не только моё мнение, но и экспертов, действительно имеющих доступ к определённой информации).
Спасибо. Мне очень хотелось узнать Ваше мнение. Я профан в политике и тем более в военной науке. Мнение А.Г. было всегда интересно услышать. Но что-то всегда настораживало. То ли безапелляционность, то ли радикализм. Люди так открыто выражающие лояльность ВВП тоже всегда удивляли. Жена попросила купить одну из его книг. Сказать мягко – читать не смог. Язык тяжёлый, щепетильность излишняя, очень большая заостренность на собственной значимости делают книгу не удобоваримой. И она и я бросили это чтение.
Поэтому и опубликовал эту ссылку без комментариев. А что Вы, уважаемый Виктор Константинович, скажите о Кургиняне Сергее Ервандовиче, как политологе ?
С оным товарищем пересекался всего пару раз на общих мероприятиях в конце восьмидесятых или начале девяностых, после первой встречи (знакомства) упомянул коллегам на Старой. Кто то сказал что то вроде, "а-а, "Гапон", как же, знаем". Почитал кое что из его материалов и убедился, что у нас разное мировосприятие. Но, далеко не дурак. Знает о чём, с кем и как.
Нас познакомил её сын. Он работал в живописном цехе театра художником-исполнителем. Великовозрастный обалдуй, только что демобилизовавшийся из армии. Естественно, художественного образования у него не было.
Анатолий просто пригласил меня в поход. Куда? Какой поход? Зачем поход? Я уже полгода живу и работаю по контракту в облдрам театре в Петропавловске. Мне нравится природа Камчатки. Величественные городские вулканы, Авачинская бухта, сопки, белки на горизонте, Вилючик, океан. Всё это так ново, так завораживает. В театре много работы: параллельно три спектакля. Один с известным ленинградским режиссёром. А тут поход. Да, и снаряжения у меня нет. Ничего, даже штормовки.
– Знакомься,– сказал Анатолий,–это моя матушка.
– Сталина Соломоновна, можно просто Сталина.
Маленькая, седая бабуля. Глаза улыбчивые. Подвижная. Тогда все, кто старше 50 -ти, казались мне стариками.
Редкое имя, подумал я, неспроста.
Сталина родилась в 31-м. Понятно?
Мне дали всё: штормовку, резиновые сапоги, лыжи, палки и даже спортивную шапочку с помпоном. Первый поход был в Кузьминки. Я уже писал, что в семи километрах от трассы Елизово–Начики, вулканологи построили незамысловатый домик из бруса в два этажа с печкой. Вот туда ясным зимним днём и устремилась наша группа, возглавляемая Сталиной. Это были молодые архитекторы и архитекторши из Камчатгражданпроекта. Пришли быстро. Растопили печь, приготовили обед. Катались с гор. Песни под гитару, дружеский ужин и баиньки. Утром опять покатушки. Визит вежливости к Гуннару, егерю, его стойбище поблизости. Ещё ночёвка под гитару и весёлые тосты. К 10-ти быстренько собрались, зачистили место, и вышли на трассу к междугороднему автобусу. Три дня, перевернувшие моё представление о Камчатке. С тех пор я стал заядлым походником, насколько позволяла работа.
А работа позволяла. Где мы только не были. Долго перечислять. На Камчатке можно прожить всю жизнь и не увидеть “десятой доли таких красот и чудес”. Многие так и живут. Работа, дом, работа, дом. Надбавки за стаж, “северные” надбавки. По сравнению с материком в СССР считалось очень выгодным работать на полуострове. Для меня выгода наступала только через 4-5 лет. А пока обычная зарплата начинающего инженера –120 деревянных. То, что вокруг непаханое поле халтуры, это я понял сразу. Поэтому к работе в театре сразу параллельно приросли три-четыре халтуры и теперь ещё и обязательные почти еженедельные походы. Не все любили и терпели Сталину. С некоторыми она вела себя весьма строго и резко.
Я не знаю, каким она была архитектором, но, как я заметил сразу, выраженных талантов у неё не было вообще, кроме одного – великолепного и редкого дара общения с людьми. Ловко скрывая застенчивость и другие комплексы, она была душой любой компании, особенно, если это люди умные и образованные. Это видео уже очень позднее, ей далеко за 80.
Все московские артисты, особенно, если они имели отношение к авторской песне, были её гостями в маленькой уютной однокомнатной квартирке на втором этаже на Пограничной. Шикарных “столов” не было, но выпить и закусить– всегда пожалуйста. Но главное это великолепная диско и ауди коллекция бардовской песни. Там у Сталины, на шумных посиделках, а вы можете представить 20-25 человек в однушке, я узнал что такое бардовская песня. Имена Галича, Кукина, Городницкого, Визбора и др. приобрели для меня осязаемое душевное явление.
Ещё она была “без ума” от моей камчатской живописи. Я ей много дарил этюдов. Наверное, это самая большая коллекция моих работ. Учитывая, что ионное стимулирующее излучение на вулканической Камчатке вылилось у меня в невероятно бешеный поток производительности. За три года больше двух тысяч работ. Нигде и никогда подобное не повторилось.
Сталина создала на Камчатке КСП. Клуб Самодеятельной Песни. Так это называлось в комсомольских отчётах. Нам, а я оформлял первые мероприятия молодого движения, выделили занюханный клуб “Меридиан”. Мы его отремонтировали и встречи-концерты авторской песни в Петропавловске стали регулярными.
Наши отношения со Сталиной складывались непросто, иногда ссорились, потом мирились. Анатолий был моим помощником почти на всех халтурах. Потом наши пути разошлись. Толян женился и уехал в Хабаровск. Я в Москву на Высшие стажёрские курсы микульта СССР. С тех пор мы не встречались. Но память удивительная штука. Можно годами не видеть человека, но быть вместе. Частенько до меня от моих друзей, оставшихся на Камчатке, долетали те или иные новости о Сталине Соломоновне. Она там уже почётный гость и президент Клуба авторской песни, председатель жюри и пр. пр. А я всё помню, как мы сидели у неё дома с её сыном и приехавшим на гастроли Юрием Кукиным, пили водку, смотрели слайды Камчатки, и Юрий пел под гитару всю ночь до утра свои песни.
Понимаешь, это странно, очень странно,
Но такой уж я законченный чудак:
Я гоняюсь за туманом, за туманом,
И с собою мне не справиться никак.
Люди сосланы делами,
Люди едут за деньгами,
Убегают от обиды, от тоски...
А я еду, а я еду за мечтами,
За туманом и за запахом тайги.
А я еду, а я еду за мечтами,
За туманом и за запахом тайги.
И было так хорошо, так спокойно и радостно на душе, и чихать было на застойные брежневские годы, на самого Леонида Ильича, на цензуру, запретившую мой спектакль, на маленькую зарплату, на грязный в копоти котельных город, на чёрный снег (Шивелуч “плюнул” пеплом), на землетрясения, на театральные интриги и сплетни, на всю нашу физическую и духовную нищету. Жизнь казалась прекрасной. И за всё за это:
