ЛикБез

Эллинизм

"Снова вернёмся к эллинистическому человеку, а через него к архитектуре.

Архитектуру Эллады можно назвать ориентированной на Человека, и даже «человекоподобной» (в определённом смысле). Высказывание «Человек – мера всех вещей» - заключало для греков мысль о том, что все предметы и явления окружающего мира должны не только оцениваться с точки зрения «удобства» для человека, но и создаваться при помощи расчётов, основанных на пропорциях человеческого тела. Искусство проектирования и возведения зданий греки рассматривали в таком же ключе.

Уже в период архаики в Древней Греции появились и в общих чертах утвердились основные принципы архитектуры:

1. греки не использовали арочные своды и купола, поэтому все их здания состояли из вертикальных опор – колонн и, поддерживаемых ими, прямых горизонтальных перекрытий;

2. основные типы колонн и соотношение несущих и несомых частей здания оформились в жёсткую систему, называемую о́рдерной (от греч «о́рдер» - «норма, порядок»);

3. пропорции зданий, рассчитывались исходя из пропорций человека, а архитектурные элементы иногда уподоблялись (конечно, весьма условно) частям человеческого тела;

4. архитекторы бо́́́́льшее внимание уделяли экстерье́рам (внешнему виду зданий), чем интерье́рам.

5. эстетические принципы древнегреческой архитектуры основывались на сочетании соразмерности и простоты, что нашло выражение в «высказываниях» эпохи: «ничего сверх меры» (слова, написанные на храме Артемиды) или «мы любим красоту без прихотливости и мудрость без изнеженности» (изречение правителя Афин – Пери́кла).

Храм Аполлона в Коринфе

Главным достижением архаики считается появление и утверждение ордерной системы в архитектуре – соотношения опоры (колонны) и перекрытия, которое она держала.

Классическая греческая колонна состояла из трёх частей: базы – основы, на которой устанавливалось тело (или ствол) колонны и капите́́ли – её самой верхней части, поддерживающей балки перекрытий.

Дорический ордер Ионический ордер Коринфский ордер

Греки создали три типа колонн, ставших основой классических ордеров: дори́ческого, иони́ческого и кори́нфского. Каждый из них, был по-своему антропоморфным, то есть наделялся в воображении греков чертами, присущими человеку.

Так самый простой, «крепкий» и мощный – дорический ордер – был воплощением образа мужчины-атлета – его капитель была лишена каких-либо украшений, а тело имело некоторое утолщение – энта́зис, как если бы оно и в самом деле испытывало давление сверху, которое с усилием удерживало.

Пример капители дорической колонны

Ионический ордер имел более лёгкие и изящные пропорции и соответствовал женскому началу. Эта женственность особенно явно проявлялась в капители ионической колонны – её украшали спиралевидные завитки с обеих сторон – волю́ты – имеющие сходство с локонами волос, уложенными в прическу.

Пример капители ионической колонны

Несколько позже появился коринфский ордер – по мнению греков, соответствующий образу юной девушки. Его ствол строен и высок, а капитель, пышная и сложная, напоминает корзину со стилизованными листьями растения ака́нфа (аканта).

Пример капители коринфской колонны

Кстати, о появлении коринфской колонны греки сложили красивую легенду.

Якобы, в далёкие времена, на острове Коринф жила девушка, удивительной красоты. Она была настолько хороша, что возгордившись, заявила, что прекраснее самой богини Афродиты. Ревнивая богиня не оставила это заявление без внимания, и при первой же возможности отомстила. Девушка встретила прекрасного юношу, они назначили свадьбу, но прямо накануне бракосочетания невеста умерла.

Безутешные родственники провели похоронный обряд, а на могиле оставили закрытую крышкой корзину с поминальной трапезой. Прошло время. Росток дерева аканф, пробил днище корзины, и пустил ветви. Но поскольку тоненькие побеги не могли приподнять крышку корзины, то они, извиваясь, стали прорастать сквозь прутья, пуская молодые листочки.

Случайно на этот некрополь забрёл талантливый архитектор Каллимах. Увидев корзину, с проросшей сквозь неё листвой аканфа, он и вдохновился на создание нового типа колонны."

Интересно, наши архитектурные проекты потому так уродливы, что вместо человека точкой отсчёта стал уродливый модулор Корбюзье?

Хватит пока.

"Шумел камыш, дерееевья гнулись..."

Уважаемый Виктор Константинович. У меня такое ощущение, что Вы подобными публикациями занижаете интеллектуальную планку страницы ЛикБез. Говорю это не для того чтобы Вас обидеть. Мне кажется, может я ошибаюсь, публикации про грибы и прочая мура резко контрастируют с общей тенденцией. Я отдаю себе отчет, что рискую остаться в полном одиночестве. Меня это не пугает. Повторюсь, пишу в первую очередь для себя. Мне были всегда интересны Ваши замечания по существу поднятых тем. Это я особенно ценил в Ваших постах, даже если они вызвали спор. С наилучшими пожеланиями, СИ.

Искренне восхищён огромной проделанной работой в подготовке материала. Интересно, познавательно, доходчиво.

Благодарю.

Многоуважаемый Сергей Иванович. Вы попали в самую точку. Да, мои выкладки о грибах и прочей муре можно трактовать, как искусственное понижение интеллектуальной ценности Вашего сайта. Причины – попытка привлечений новых читателей ибо, как верно подмечено, можно остаться единственным читателем. Утверждение о том, что статьи пишутся в большей степени для себя не очень убедительны, ведь для себя можно писать в стол, в папку на рабочем столе, написать, прочитать, воскликнуть что то вроде «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!» и этим вполне удовлетвориться. Но открытый доступ подразумевает, что кроме Автора неплохо было бы знакомить с темой и других, тем более, что в своё время прозвучало (не дословно) «будем влиять на ягнят и бордюроборцев». Вот мне и хотелось в определённой мере привлечь, вспоминая строки из письма Н.Лейкина А.П.Чехову: «Начал читать «Степь», зубы сводит от скуки, если читатель начнет знакомство с вами этим, то более ничего читать не будет» (опять же не дословно). В любом случае приношу самые искренние извинения за непрошенное вторжение.

Многоуважаемый Виктор Константинович. Очень хорошо, что Вы не обиделись и откликнулись.

Сначала экскурс в историю. Надцать лет назад умные, ищущие молодые люди создали этот сайт. Я прочитал его от корки до корки. Это было не только познавательно, но и интересно. А потом пришли ягнята с такими же мозгами и замусорили этот сайт своими злопыхательствами, скабрезным юмором, поголовной неграмотностью, бездарными рифмами и невероятной желчью. Больше того, этим они ещё бравировали.

Ну, всё восстало. Правильно или нет я поступил, публикуя свои опусы, не знаю. Но я точно знаю, что я не один. Судя по психологическому портрету некоторых хомяков, это умные люди. Именно они меня читают, только не афишируют. Да, слава Богу! Если хоть одному, двум удастся заронить частичку культуры в душу, я буду счастлив.

А теперь "про грибы". Да, я не против, но сделайте красиво. Именно этот критерий утерян на этом сайте, так давайте его возрождать. Не "тик- таковский" юмор, не тупые мемы, не пошлые стихи и такие же реплики своим визави. Господа, включите мозги!

Романский стиль

Принято называть средневековье мрачным. Мракобесие – ещё одно определение прочно приклеивается к этому времени. А между тем это один из самых романтических периодов истории человечества. Барды, менестрели, трубадуры, рыцари и пилигримы, поединки за прекрасных дам и великие памятники архитектуры. Данте Алигьери, Джованни Боккаччо, Франческо Петрарка, Кретьен де Труа – вот далеко неполный список гениев, творивших одни раньше, другие позже в эту эпоху.

Когда был введен термин «средние века», целое тысячелетие европейской истории с V по XV вв. рассматривалось как «темный период», как ничем не заполненный промежуток между эпохой античности и Возрождением. С тех пор наше отношение к средним векам стало совсем иным. Теперь мы назвали бы их «эпохой веры». По мере распространения такого взгляда отношение к средним векам как к «эпохе тьмы» изменилось, и данный эпитет применялся впоследствии преимущественно к началу средних веков. Однако если еще в прошлом веке к этому периоду относили все раннее средневековье по XII в., то сейчас его продолжительность составляет не более двухсот лет: от смерти Юстиниана до начала правления Карла Великого. Возможно, даже это чересчур много. В 650—750 гг., то есть всего за сто лет ядро европейской цивилизации сместилось к северу от Средиземноморья, и начали отчетливо проступать характерные для средневековья черты — в экономике, политике и духовной сфере. Далее мы увидим, что именно в это столетие уходят корни многих важнейших художественных достижений средних веков.

Кельтско-германский звериный стиль

Когда на территорию переживавшей упадок Римской империи пришли с востока германские племена, то вместе с характерными для кочевников предметами быта они принесли очень древнюю и имевшую широкое распространение художественную традицию, известную как «звериный стиль»

Для него было характерно сочетание форм, как заимствованных из животного мира и растущих лент. Этот приём встречался и в древнеримском, и в раннехристианском искусстве, причем особенно часто — на южных берегах Средиземного моря. Особенно широко звериный стиль применялся для изделий из металла, которые отличались значительным разнообразием материала из которого выполнены и, как правило, очень высоким художественным уровнем мастерства. Именно такие украшения — небольшие, долговечные и бережно хранимые — объясняют причину быстрого распространения характерного для данного стиля набора образов и постоянно воспроизводимых форм. Однако в эпоху раннего средневековья эти формы, образы и художественные приемы путешествовали не только из одной страны в другую; они проникали в смежные области искусства и стали применяться в резьбе по камню и кости, даже в книжной миниатюре. Произведения искусства, выполненные из дерева, дошли до нас в небольшом количестве. Они в основном происходят из Скандинавии, где звериный стиль просуществовал дольше всего.

Раннесредневековое искусство Ирландии и Англии

Черты, свойственные языческому германскому искусству и присущей ему разновидности звериного стиля, нашли отражение и в ранних произведениях, связанных с христианством, получивших распространение к северу от Альп. Они изготовлялись ирландцами, которые в то время играли ведущую роль в духовной и культурной жизни Западной Европы. Период VII—IX вв. стоит назвать «золотым веком» Ирландии. В отличие от Британии она никогда не была частью Римской империи. Поэтому миссионеры, прибывшие туда в V в. из Британии, сочли ирландское общество по римским понятиям совершенно варварским. Ирландцы с готовностью приняли христианство, и оно ввело их в соприкосновение с цивилизацией Средиземноморья. Однако это не сделало Ирландию страной проримской ориентации. Скорее можно сказать, что там приспособили христианство к собственным нуждам при жестком соблюдении принципа своей независимости.

Уже сложившаяся организационная структура римско-католической церкви, ориентированная на существование городов, плохо подходила к стране, где их поначалу не было. Ирландские христиане предпочли избрать своим идеалом монахов-пустынников Египта и Ближнего Востока, которые пожелали оставить развращенные города и удалиться в дикие и малонаселенные края в поисках уединения и духовного совершенства. Общины таких отшельников, исповедовавших объединяющие их идеи аскетизма, основали первые монастыри. Монашество стало распространяться — и к V в. монастыри возникли уже на западе Британии, но только в Ирландии именно они, а не епископы взяли на себя руководство церковной жизнью.

Ирландские монастыри в отличие от египетских вскоре стали средоточием искусств и учености, а также развили активную миссионерскую деятельность, посылая монахов проповедовать христианство язычникам и основывать новые монастыри на севере Британии, а также на Европейском континенте от Пуатье до Вегы. Эти ирландские монахи не только ускорили христианизацию Шотландии, Северной Франции, Нидерландов и Германии — они положили начало новой традиции: в преимущественно сельской Европе монастырь стал центром культурной жизни. Несмотря на то, что руководство этими монастырями в конечном итоге перешло к бенедиктинскому ордену, созданному в Италии и распространившему свое влияние на север в VII—VIII вв.; ирландское влияние на средневековую западноевропейскую цивилизацию ощущалось в течение еще нескольких столетий.

Рукописные книги

Чтобы обеспечить развитие христианства, в ирландских монастырях "переписывали "Библию и другую христианскую литературу в большом количестве экземпляров. Монастырские скриптории (мастерские, где создавали книги) стали также и центрами книжной миниатюры, потому что книга, в которой было записано Слово Божье, рассматривалась как святыня, и ее внешней красоте следовало соответствовать значимости содержания. Скорее всего, ирландские монахи были знакомы с раннехристианскими иллюстрированными рукописными книгами, но и здесь, как во многом другом, они предпочли положить начало новой традиции, а не копировать прежние образцы. Миниатюры, воспроизводящие эпизоды библейской истории слишком их интересовали; с тем большей увлеченностью они использовали декоративные украшения. Лучшие из книг такого рода сочетают в своем оформлении черты кельтского и германского искусства; их стиль характерен для монастырей англо-саксонского периода, основанных в Англии ирландцами.

Страница с изображением креста из Линдисфарнского Евангелия поражает своей немыслимой сложностью и богатством воображения художника-миниатюриста, разместившего на изолированных друг от друга и обладающих геометрическими формами участках орнамента такое невероятное по плотности, но полное прослеживаемого движения кружевное переплетение узора в традициях звериного стиля."

Кажется, будто языческий мир, воплощенный в этих кусающихся и царапающихся чудищах, внезапно стал подчинен высшей власти креста. Для достижения такого эффекта мастер должен был наложить на себя чрезвычайно строгие ограничения. Добровольно принятые им «правила игры» требуют, например, чтобы строгие «ограничительные» линии геометрического орнамента не пересекались с прочим узором, а также чтобы на участках, где "господствует звериный стиль, каждая линия оборачивалась частью тела животного, если постараться и проследить, откуда она берет начало. Есть еще и другие правила, слишком сложные, чтобы о них здесь говорить, связанные с симметрией, эффектом зеркального отражения и повторяемостью форм и цветов. Пожалуй, только «открыв» их самостоятельно при тщательном рассматривании узора мы можем получить надежду проникнуться духом этого странного, похожего на лабиринт мира.

Если отойти от орнаментального искусства, то в области реальных образов миниатюристы данной школы отдавали предпочтение символам, сопутствующим четырем евангелистам, поскольку они органично сочетались с общей орнаментальной направленностью их искусства и легко могли «заговорить» на его языке. Напротив, фигуры людей поначалу не удавались кельтским и германским художникам.

Пытаясь воспроизвести характерную для раннего христианства композицию, художник, тем не менее, совершенно не способен воспринимать человеческую фигуру как органичное целое, так что фигура Христа становится бестелесной в буквальном смысле этого слова: голова, руки и ноги как бы являются отдельными элементами, механически соединенными с элементом центральным, который покрыт состоящим из завитков, зигзагов и переплетающихся линий рисунком. Очевидно, что между кельтско-германскими традициями и искусством Средиземноморья лежит пропасть, и художник, создавший данную сцену распятия следуя канонам искусства Ирландии, не знал, как перебросить через нее мост. В эпоху раннего средневековья в таком положении оказались художники разных стран. Даже поселившиеся в Северной Италии лангобарды не знали, как подступиться к изображению людей.

ИСКУССТВО КАРОЛИНГСКОЙ ИМПЕРИИ

Созданная Карлом Великим империя просуществовала не долго. Его внуки разделили ее на три части, однако их власть ослабела, и соответственно усилилась власть местной знати. Успехи в области культуры, достигнутые в годы расцвета империи, оказались куда более долговечными. Даже та форма букв латинского алфавита, которая до сих пор используется в книгах, напечатанных на языках самых различных народов, пришла к нам из книг каролингской эпохи, а то, что мы называем их латинскими, а не каролингскими, объясняется еще одним аспектом того переворота в культуре, который произошел во времена Карла Великого: именно при нем стали собирать и переписывать древнеримские тексты на латинском языке.

Старейшие из дошедших до нас произведений римской литературы были найдены именно в каролингских кодексах, происхождение которых до недавнего времени ошибочно считалось «латинским», что и дало название шрифту, которым они написаны.

Это стремление сохранить наследие классиков было частью амбициозных намерений восстановить наряду с императорским титулом цивилизацию античного Рима. Карл Великий принимал личное участие в деятельности по реализации этих планов, надеясь внедрить культурные традиции славного прошлого в полуварварское сознание своих подданных. Удивительно, но это во многом ему удалось. Таким образом, каролингское возрождение можно назвать первым, и, по-видимому, наиболее важным этапом взаимопроникновения кельтско-германской и средиземноморской культур.

Архитектура

Изящные искусства с самого начала занимали важное место в программе культурных преобразований Карла Великого: при посещениях Италии он познакомился с архитектурными памятниками Рима эпохи императора Константина, а также Равенны времен правления Юстиниана. Ему хотелось, чтобы столица его державы Ахен демонстрировала величие возрождаемой империи, впечатляя зданиями, не менее великолепными. Не вызывает сомнений, что именно воспоминания о посещении церкви Сан-Витале

послужили толчком к созданию знаменитой Дворцовой капеллы в Ахене,

Воздвигнуть такое сооружение в далекой от Рима северной стране было весьма нелегкой задачей. Колонны и бронзовые решетки пришлось везти из Италии, да и опытных каменщиков было не так просто найти. Руководил постройкой Одо из Меца— возможно, первый из архитекторов к северу от Альп, имя которого известно. Вне всякого сомнения, капелла в Ахене является не простым подражанием архитектуре церкви Сан-Витале. Напротив, это ее решительное творческое переосмысление. Столбы и своды отличаются свойственной Древнему Риму массивностью, а геометрическая отточенность образующих внутреннее пространство элементов.

Продолжу.

Романский стиль

Принципы строительства романского стиля распространились по всей Европе.

К особенностям романского стиля искусствоведы относят: его эмоциональное начало, психологизм; единство различных видов искусств, среди которых архитектура занимала ведущее место; теоцентризм (Бог в центре всего); религиозный характер искусства; имперсональность (считалось, что руку мастера направляет Бог, поэтому нам почти неизвестны имена средневековых творцов). Стилевыми признаками романики являются: огромные здания, целиком выстроенные из камня; полукруглая сводчатая арка; массивные и толстые стены; рельефы; настенные росписи; плоскостные, необъемные изображения; скульптура и живопись были подчинены архитектуре и использовались в храмах и монастырях. Основные архитектурные сооружения романского стиля:

Феодальный замок

Обычно он располагался на возвышенности, удобной для наблюдения и обороны. Четырехугольная или круглая башня – донжон, составляла ядро крепости. Храм. Возводился в традициях базилики. Это было продольное помещение с тремя (реже пятью) нефами. Монастырский комплекс, которому были присущи узкие окна и толстые стены. Да и сами средневековые города с рыночной площадью в центре, где был выстроен кафедральный собор, больше напоминали крепости, окруженные массивными стенами. Романский стиль в архитектуре Средневековья XI-XIII вв. – это время блистательного расцвета европейского искусства. Возводились рыцарские замки и королевские дворцы, мосты и городские ратуши. На развитие архитектуры Средневековья, как и на другие области общественной жизни данного периода, огромное влияние оказало христианство.

Русь.

Интересное преломление получили принципы строительства в романском стиле в русской архитектуре.

Черты романского стиля в древнерусском зодчестве Владимиро-Суздальская

Русь славилась своей белокаменной архитектурой. Строительство православных храмов достигло расцвета при Андрее Боголюбском. Князь пригласил немецких мастеров, которые обогатили русское зодчество приемами западноевропейской романской архитектуры. С тех времен сохранились до наших дней Золотые ворота во Владимире,

некогда бывшие частью городской стены. Другим примером романского стиля является Успенский храм.

По соседству с ним во Владимире был позже возведен Дмитриевский собор, отличающийся богатством белокаменной резьбы и красивыми фресками.

Сразу скажем, о каких именно древних сооружениях у нас пойдет речь:

Успенский и Дмитриевский соборы во Владимире;

Церкви Покрова на Нерли и Бориса и Глеба в Боголюбово;

Палаты Андрея Боголюбского в Боголюбове;

Спасо-Преображенский собор в Переславле-Залесском;

Рождественский собор в Суздале;

Собор Петра и Павла на Городянке в Смоленске;

Церковь Николы на Липне в Новгороде;

Церковь Рождества Богородицы в Порхове;

Два собора в Чернигове: Бориса и Глеба и Успенский собор Елецкого монастыря;

Сигтунские и Корсунские врата Софийского собора, а также росписи Антониева монастыря в Новгороде.

Всё вышеперечисленное было построено во времена упадка Киевского княжества и возвышения Владимиро-Суздальского. Такие же тенденции — всё меньшее участие византийцев в жизни Руси и всё более широкие контакты с немцами и итальянцами — заметны и в культуре. Так сложилось потому, что в XII веке роль Византии в мировой политике стала сокращаться, а роль Священной Римской империи — расти. Во всей Европе это было время великих перемен, когда старый мир раннего Средневековья уступал дорогу чему-то новому и небывалому.

До татаро-монгольского нашествия наши связи с Западной Европой были намного теснее, чем даже сейчас.

И речь не только об Анне Ярославне, дочери Ярослава Мудрого и супруге Генриха I, короля Франции из династии Капетингов. Конечно, политические связи выросли из родственных — Рюриковичи охотно раздавали дочерей замуж за виднейших европейских правителей, надеясь — и не без оснований — на определенную помощь в будущем. Таковой стали, в числе прочего, мастера-камнетесы, регулярно приезжавшие на Киевскую и Владимирскую Русь. Сначала и долгое время это были сплошь греки — Византия после своих непродолжительных Темных веков сохранила блестящие достижения римской культуры и отправляла агентов любым государям, только бы они были христианами. И пока Киевское княжество не утратило могущества, а Византии было дело до далеких северных соседей, у нас работали греки. По всей Руси — от Галича на Волыни до Пскова. Но в начале XII века по своим родственным каналам многие русские князья выяснили, что не только в Константинополе умеют класть камень на камень и кирпич на кирпич. Более того, строители из не менее близкородственной Священной Римской империи иной раз обходятся дешевле, чем византийские…

«Действительно, несмотря на Великую схизму, наши князья охотно женились на европейских принцессах, которые привозили с собой придворных мастеров — живописцев, строителей, инженеров, ювелиров. В точности как в XV веке Софья Палеолог привезла с собой бежавших от турок соотечественников-византийцев.

Князьям — не только киевским, всем вообще — хотелось какого-то шика, хотелось не ударить в грязь лицом, ну а итальянские специалисты были доступнее греческих. Это продолжалось до середины XIII века, когда татаро-монгольское нашествие разорвало связи Руси с Западной Европой.

Как мы вообще можем утверждать, что шедевры древнерусского зодчества, священные символы нашей культуры созданы руками пришлых мастеров? На это прямо указывают некоторые древнерусские летописи и первый русский историк Василий Татищев. Долгое время принято было сомневаться в достоверности источников Татищева, поскольку он ссылался на утраченные уже в XVIII веке тексты. Но современный архитектурный анализ реабилитировал его.

И вот так сложилось к XII веку, что только ломбардцы изо всех вообще европейцев умели строить по-настоящему великолепные дворцы, крепости и соборы. Их нанимали для аквитанского двора французских и английских королей, им предлагали внушительные деньги в Британии, а в Германию их вывозили в качестве ценных трофеев. Фридрих Барбаросса, один из предводителей Третьего Крестового похода, много лет воевал с Миланом и его союзниками за то, чтобы реально, а не формально собрать под свой скипетр вольных итальянцев. И когда успех был на его стороне, в немецкие земли за Рейном регулярно отправлялись камнетесы, скульпторы, художники и инженеры — работать на великую империю.

Барбаросса был в достаточно близком (по меркам того времени) родстве с Андреем Боголюбским, сыном Юрия Долгорукова, внуком Владимира Мономаха, и они даже дружили по переписке. Это объясняет просьбу великого князя владимирского прислать ему «мастеров для строения оного из умных земель».

Он просил у германского императора итальянцев, построивших к тому времени собор в Вормсе. Ну а в 1158 году ломбардцы приступили к сооружению Успенского собора во Владимире.

Итальянцы не были бы великими строителями, если бы лепили что придется, без учета мнения заказчика — в нашем случае Андрея Боголюбского и других князей. Они искусно имитировали крестово-купольный византийский стиль в его русском исполнении, лишь дополняя и улучшая его так, что в итоге у нас есть собственный стиль домонгольских храмов. Белокаменное строительство из известняка, а не кирпичей или плинфы — достижение итальянских технологий.

Ими воспользовался сын Андрея Боголюбского, Всеволод Большое Гнездо, когда начал строительство второго владимирского храма — Дмитриевского собора. В Радзивилловской летописи о нем сказано: «И не искал Всеволод мастеров у немцев, но нашел мастеров среди клевретов Святой Богородицы и своих».

Декор Дмитриевского собора — все эти аркатурные пояски, арки порталов и окон, резные в камне звери и цветы — кажется в точности таким же, как на стоящем рядом Успенском соборе. Но в том-то и дело, что он немного другой. Он отличается и тонкостью работы, и пропорциями. Это русский извод романского стиля, который не приемлет государственных границ и может явиться где угодно.

Андрей Боголюбский был амбициозен, как его кузен Фридрих Барбаросса, и мечтал указать на ошибку отца, Юрия Долгорукого — не надо было бороться за великокняжеский престол в Киеве, надо было сделать свой собственный, Владимиро-Суздальский, великокняжеским. А для этого хорошо бы застроить все окрестности не менее впечатляющими, чем в Киеве, соборами и палатами.

Для своей резиденции в Боголюбове князь Андрей заказал итальянским строителям самый настоящий западноевропейский замок. От него до нас дошла, увы, только часть башни с переходом — но даже этот небольшой осколок некогда величественной постройки напоминает образцы, стоящие по берегам озера Комо.

Ну а рядом со своей резиденцией Андрей Боголюбский поставил церковь, получившую позже статус, пожалуй, главного символа русской культуры, древних традиций и вообще всего русского — церковь Покрова на Нерли. Это памятник сыну князя, Изяславу Андреевичу, умершему от ран после похода на Волжскую Булгарию, и построен он не ранее 1165 года (когда и умер княжич).

Чуть дальше от Боголюбова, в поселке Кидекша, стоит храм Бориса и Глеба. Он построен в правление Юрия Долгорукого, отца Андрея Боголюбского. Известий о приглашении зарубежных строителей не сохранилось, но отточенный глаз искусствоведа свидетельствует: форма входного портала, аркатурный пояс и даже своды собора были бы уместны на берегу не только Каменки, но и Адидже, на которой стоит Верона.

Другой же собор, тоже построенный в 1152 году по заказу Долгорукого, — Спасо-Преображенский в Переславле-Залесском. О его возведении сообщается в Типографской летописи. На апсиде собора не так давно нашли поименный список убийц великого князя с проклятием в их адрес: «Месяца июня 29 убиен бысть князь Андрей своими паробкы, овому вечная память, а сим — вечная мука… Си суть убийцы великого князя Андрея, да будут прокляты».

На переславском соборе снова видны по-ломбардски растесанные окна, романские своды внутри — рука того же самого мастера, который работал на Юрия Долгорукого.

В Суздале, другом городе Владимирской земли, стоит еще один собор из списка Всемирного наследия ЮНЕСКО — Рождества Богородицы.

Построил его в 1222 году Юрий Всеволодович, последний великий князь домонгольской Руси. Он сложил голову в битве на Сити в 1238 году. В XVI веке после пожара собор был перестроен, и это стало причиной многих заблуждений и манипуляций. Архитектор, занимавшийся перестройкой, очевидно, подобрал древние камни с барельефами и расставил те, что лучше сохранились, по фасаду — так, чтобы было симметрично, но не более того. А уже с конца XIX века ученые стали гадать, что же означают эти фигуры и вот такое их свободное расположение. В Московском архитектурном институте даже рисовали каббалистические схемы, связывающие собор с зодиакальным циклом. Всё оказалось прозаичнее.

Это тоже романский собор — но в русском прочтении стиля. По имеющимся сведениям, строительством Богородице-Рождественского собора руководил брат Юрия Всеволодовича, Святослав, удельный князь Юрьева-Польского (в котором он поставил Георгиевский собор), вдохновлявшийся, конечно, владимирскими соборами. Которые романские. А барельефы, смущающие неопытных исследователей, большей частью погибли в пожаре 1445 года — оставшиеся же целыми теперь расставлены в случайном порядке на втором, восстановленном уровне стен. Но логика того времени подсказывает нам, что суздальский собор должен был походить на Дмитриевский во Владимире — весь резной, как костяная шкатулка из дальних стран.

Из Владимиро-Суздальского княжества перенесемся на запад, к Смоленску и Чернигову. В XII веке граница между Смоленским и Черниговским княжествами проходила там же, где и сейчас, только не была столь непроницаемой. Борисоглебский и Успенский соборы Чернигова и Петропавловская церковь во Смоленске — это своего рода наследство Мономаха: все они были построены для его внуков и правнуков придворными киевскими мастерами-итальянцами.

Черниговские соборы сооружены в 1110-х годах и имеют одинаковые следы романики, в первую очередь (это самая характерная деталь) — ломбардские арки на стенах. Так еще делали в Пьемонте, Лангедоке и Швабии — и делали одни и те же люди. В Чернигове же заказчиком выступил Давид Святославич, внук Ярослава Мудрого.

За городской чертой Новгорода, на острове Липно в устье реки Мсты одиноко стоит чудесная маленькая церковь святого Николая, пару лет назад открывшаяся после полувековой реставрации. Кто-то скажет, что это типично русский храм, ну а кто-то знающий посмотрит на все те же ломбардские арки под куполом и на стенах, на небольшую апсиду и оконные проемы — и воскликнет, что здесь не обошлось без мастеров, приехавших транзитом через Немецкий двор новгородского Торга. Так и есть — храм Николы на Липне построен если и не немцами, то в немецкой традиции. Это уже не XII век, а конец XIII — связи с Италией у нас стали рваться, путь даже из Ломбардии стал труднее и опаснее, а кроме того, уже по всей Центральной Европе люди научились строить так, как в Милане.

Более того, XIII век в Западной Европе — это рождение готики, ну а романские зодчие, не желавшие работать по заветам аббата Сугерия, могли податься в дальние края. Например, в гостеприимный Новгород, который постоянно что-то строит и перестраивает.

Вот так — сели на ганзейский корабль и уже через пару недель осматривают строительную площадку на берегу озера Ильмень!

«Русская» романика — это, конечно, не только архитектура. Есть, есть в России и немного фресок, и даже церковные врата в этом стиле. И все они в Новгороде.

Во-первых, это фрагменты оригинальной росписи собора Рождества Богородицы Антониева монастыря. Отличие этих фресок 1125 года от, например, византийской росписи в Мирожском монастыре во Пскове настолько бросается в глаза, что невозможно усомниться, где работали греки, а где… французы (или снова немцы).

Это немцы:

По какому-то стечению обстоятельств роспись именно этого храма была заказана не византийцам,

Это греки:

а художникам, которых привезли ганзейцы. Быть может, это был дар Новгороду от союзного немецкого города…

Так или иначе, ничего подобного больше на Руси не было или не сохранилось.

Два других, последних в нашем списке, шедевров романского искусства — это церковные врата Софийского собора в Новгороде. Снаружи в западной стене находятся Магдебургские (или Сигтунские) врата, внутри же, отделяя южный придел собора от Мартирьевской паперти, стоят врата Корсунские.

Продолжу.

Автору спасибо за очень добрые, светлые сказки.

Получается что обратной связи, кроме прямого ответа читателя, у вас нет и поэтому решать вам этот вопрос надо самому. Стоит в плашке "Сказать автору Спасибо" цифра два. Но как мне сегодня сообщил модератор эти благодарности относятся не к отдельному посту, а ко всей странице. То есть это оценка может относится к вашему посту, но вполне может быть это оценка за фото с грибами.

Был у меня еще один вопрос к модератору:

Модератор ответил: "А я так не считаю, и стараюсь минимизировать количество счётчиков, по возможности оставляя их там, где они имеют хоть какой-то смысл".

А ведь смысл-то оказывается есть!

Не вижу смысла в счётчиках.

К чему лукавить, каждому художнику хочется признания.

Но этот вопрос я уже решил в молодости. Моя профессия быть за кадром. Была известность, но в узких профессиональных кругах. Поэтому такой уж большой необходимости в положительных оценках нет нужды. Аплодисменты это не моё. Вышел однажды в театре на поклоны и чуть не свалился в оркестровую яму. Это было очень страшно.

Оговорюсь, если бы они были ( положительные отзывы или критика), писалось бы с большим энтузиазмом. Но всё равно балдю! Когда вспоминаю даже просто имена гениальных предков. Когда снова очаровываюсь произведениями искусства. Когда разбираюсь в хитросплетениях судеб и историй.

Конечно же, эти "спасибо" относятся к фото с грибами, без сомнения. Но мне всё- таки очень интересны отдельные хомяки. Я уже писал, что о паре десятков составил психологические портреты. И их реакция или отсутствие реакции прекрасно эти портреты дополняют. Поэтому и кинул эту реплику к "народу". Боже упаси подумать, что я имею в виду "ягнят". С ними давно всё ясно. И даже хорошо, что они есть. Это позволяет моему "ветхому человеку" (Библ.) выплеснуть весь мой сарказм и опять же получить удовольствие от своей "праведности". А писать я буду.

Я не о признании, а о возможности анализировать реакцию на свои посты. В принципе одна из ваших задач - сделать форум интереснее, возможно даже привлечь новых участников. А сейчас вы ведете эту работу вслепую.

соглашусь "вслепую". И привлечь новых участников и сделать интересней. Вы абсолютно правильно обрисовали. Но счетчик, в моём представлении, это нечто механическое, необъективное. Конечно, было бы здорово, что бы хомяки, которые безусловно считают себя людьми культурными и образованными, активно откликались на каждый пост. Но, увы. На 100 % уверен, что эти "культурные и образованные" не смогут перечисть по порядку все архитектурные стили. Или назвать 10 импрессионистов. Что это? Жертвы ЕГЭ? Им и сказать- то нечего, кроме мычания. Ну, вот опять сорвался.

Мечтать не вредно. Пока так, а дальше посмотрим.

Романский стиль

Надеюсь вдумчивый читатель, если таковой имеется, обратил внимание на то, как преображается брутальный романский стиль, попадая на землю русскую. Какими удивительно светлыми и в архитектурном и духовном смысле выглядят творения иноземных мастеров на фоне русской природы.

Каменное строительство велось не только по образцам Ломбардии и Эмилии-Романьи, это не был слепой экспорт стиля и технологий — зодчие работали в специфических условиях заказчиков и уже сформировавшихся традиций. Поэтому романская архитектура в Древней Руси выглядит столь „по-русски“».

Нашему современнику надо увидеть Россию по-новому, по-своему — и вот эти хрестоматийные церкви включают нашу историю в абсолют всеевропейской истории. То, что кажется древней диковинкой, оказывается фрагментом единой мировой мозаики. Вопрос в оптике.

Костюм

Идеал красоты. Идеал мужской красоты — это мужественный рыцарь с красивым развитым телом. Мужественность, физическая сила, а не византийские аскетизм и бестелесность — основные черты мужской красоты наряду с хорошими манерами, предписанными кодексом чести.

Идеал женской красоты основывается на церковном идеале и романтизме, бытующем в обществе. Женщина должна быть преданной, нежной, хрупкой, с тонкой талией и светлой кожей, иметь золотистые волосы, светлые (голубые, зеленоватые) глаза, красиво очерченные яркие губы и щеки цвета нежной розы. Этот поэтический образ женщины как бы оттеняет достоинства сильной половины человечества. Возникает культ «прекрасной дамы», которой поклоняется рыцарь, ради которой проводятся турниры, которую воспевают трубадуры. Женщина находится в центре внимания придворной жизни.

Виды и формы одежды. Текстиль. И мужской, и женский костюм состоит в основном из накладных одежд. Из драпирующихся видов одежды сохраняются лишь плащи и накидки. В романскую эпоху произошло четкое разделение одежды на мужскую и женскую, хотя и не сразу.

В результате мужской костюм стал включать в себя штаны, короткий верх в разных вариантах и плащ. Женский костюм состоит из длинных одежд типа туники и плаща. Для одежды характерна многослойность. Изготавливают ее из льна, кожи, сукна, меха. Еще не используются узорчатые восточные ткани. Отсюда яркие, звучные цвета гладкокрашеных тканей: кармин, зеленый, ярко-синий, алый, белый. Разные части костюма контрастны по цвету.

В позднероманском периоде модны одежды геральдических цветов и с элементами геральдики — мода «мипарти» (mi-parti — деленная), например штанины разные по цвету (см. эпоху готики). Такую «лоскутную» моду ввели феодалы, чтобы выделиться на общем фоне. Молодые щеголи, пажи, «золотая» молодежь быстро приняли эту моду. Наибольший расцвет мода «мипарти» переживет в эпоху готики и особенно при бургундском дворе.

Из стран Востока привозят дорогие узорчатые ткани и шелк-пурпур. Но одежда из них — привилегия коронованных особ и высшей аристократии. Начинает развиваться вышивка. Потребность в ней была велика, так как текстиль был гладкокрашеным. Из крестовых походов в Европу поступают новые виды текстиля: хлопок и шелк. Шерсть и сукно начинают красить, используя новые, яркие красители. Однако красочной и яркой одежде недоставало изысканности, свойственной античным временам. Причиной такого недостатка было то, что одежда Средневековья — это смесь элементов античной, византийской и варварской одежды: драпированные одежды — из античности; многослойные туники с узорчатой вышивкой — из Византии; штаны — от варваров, а деление одежды на отдельные блоки (членение) и отделка швов каймой — это романское изобретение, чтобы выделить знать среди остальных.

Рис. III.16. Костюм молодого феодала: котт, сюрко, плащ, венец. Рис. III. 17. Позднероманские костюмы

И мужской, и особенно женский романский костюм в местах разделения и сшивания элементов и частей отделывали каймой. Так закреплялся шов и одновременно декорировался костюм из гладкокрашеной ткани. Полоску каймы отделывали вышивкой, золотыми пластинками, а также драгоценными камнями.

В процессе развития швейного ремесла в романском костюме происходят изменения. В одежде теперь, как минимум, три шва: два боковых и один на спинке. Этим достигается большее прилегание лифа, чем прежде. А с помощью клиньев теперь расширяют отдельные части одежды. К тому же членение одежды также способствовало лучшей подгонке ее к телу.

Мех широко использовался в одежде как утеплитель и элемент отделки. Драгоценные меха соболя и куницы поступали из Руси и пользовались популярностью. Плащи обычно подбивали менее дорогим мехом.

Мужская одежда. В раннероманский период мужчины носили штаны, нижнюю и верхнюю туники и плащи. Их костюм все еще несколько напоминал византийский по манере ношения и по составу. Позже мужчины стали носить поверх штанов-шоссов, похожих на чулки, верхнюю тунику — блио, полуприталенную, отрезную, с заниженной линией талии, с юбкой длиной от колена до середины икры.

На цв. вкл., рис. 25 изображен молодой феодал в роскошном блио с воронкообразными рукавами, низ которых отделан мехом. На груди вышивка. Швы, горловина, низ рукавов, линии талии и бедер отделаны нашитой сверху каймой. При этом создается впечатление крупной дробности, блочности. Плащ застегнут на горле фибулой из золота с драгоценным камнем. Из-под блио видна нижняя туника.

Другой вид мужского костюма распространился несколько позже. Это штаны, туника и нарамник (обычно «мипарти») поверх нее. Нарамник — это накладная одежда, не сшитая по бокам, полученная из цельного куска ткани путем складывания его пополам.

Рис. III. 18. Нижняя женская туника. Рис. III.19. Женское блио. Рис. III.20. Женский костюм: котт, под ним туника, плащ; прическа «рыцарские косы». Рис. III.21 Пояса и пряжки. Рис, III.22, Башмак

Носили также платье котт и сюрко (surkott — «поверх котт»), одежду без рукавов, обычно контрастную по цвету с котт. Сюрко было несколько короче котт и представляло собой сшитый по бокам нарамник (рис. III. 16). Позднероманский мужской костюм напоминал рыцарские доспехи по силуэту и пропорциям и состоял из штанов и короткого верха (рис. III. 17). Простолюдины в качестве верхней одежды носили пенулу типа позднеримской, иногда подпоясанную, с капюшоном; под ней — короткую, до колена, тунику и узкие штаны. С XIII в. под капюшон или колпак стали надевать белый облегавший лицо бегуин (подобие чепца).

Рис. III.23. Прическа молодой девушки. Рис. III.24. Веней, надетый на повязку. Рис. III.25.

Связь романского костюма с архитектурой

Женская одежда. Женский костюм, как и мужской, был многослойным. На тело надевалась нижняя туника с узкими длинными рукавами (рис. III. 18), поверх которой носили блио до щиколоток (рис. III. 19), плащ (цв. вкл., рис. 26, ) и головной убор. Женские, как и мужские, блио и нижняя туника были отделаны каймой в местах соединения частей.

Затем на смену блио пришли котт и сюрко, которые женщины носили так же, как мужчины, поэтому силуэты и содержание мужского и женского костюмов схожи. Лишь позже, к концу периода, появилось резкое различие в одежде мужчин и женщин.

Нижняя женская туника имела узкие рукава с каймой по низу, блио и котт — расширенные. Котт и сюрко были обычно контрастными по цвету, причем то и другое с мантией. Сюрко было обычно без рукавов, но встречаются сюрко с короткими широкими рукавами до локтя и с длинными узкими. Появляется жип, напоминающий современный жакет с длинными или короткими рукавами.

Для раннероманской женской одежды характерны несколько завышенная линия талии и полуприлегающий и прилегающий силуэты. Пояса (рис. III.21) были украшением яркой одежды из гладкокрашеных тканей и располагались ниже талии, «лежали» на бедрах.

Красивые застежки плащей дополняли наряд.

С XII в. из-за запрета церкви на ношение облегающих одежд вновь появляются широкие и свободные наряды (см. цв. вкл., рис. 26).

Обувь. До XII в. обувь была черная тисненая, без застежек в виде мягкого башмака без твердой подошвы, однотипная для мужчин и женщин. Позже появилась цветная обувь. Позднероманская обувь имела вытянутый клювообразный носок (см. рис. III. 17).

Головные уборы, прически, украшения, косметика. Мужские прически были нескольких видов. Наиболее популярной среди знати была «пейзанская» стрижка. Это была прическа с челкой из волос, завитых крупными прядями длиной до плеч. Прической из полудлинных волос была прическа «под Христа». Она напоминала пейзанскую, но была без челки, в ней волосы надо лбом разбирались пробором. Рыцари носили длинные и очень длинные волосы, так как во время походов их не стригли.

Все зрелые мужчины носили бороды, имевшие две или несколько прядок, перевитых золотой нитью или шнуром. Мода на бороды менялась часто.

Женские прически, как и мужские, не отличались разнообразием. Девушки ходили с длинными распущенными волосами — символом чистоты и девственности (рис. III.23; см. рис. III.18), замужние женщины носили на голове различные покрывала, повязки.

Аристократки делали прическу «рыцарские косы», которые были очень длинные, шириной в ладонь, плоские, слабого многопрядевого плетения, с включением в них полос ткани или лент из парчи (см. рис. III.20). Заплетали также височные косы, которые укладывались «баранками», «улитками» над ушами.

Головными уборами мужчин были колпаки, шляпы из велюра, фетра, войлока, а также бегуины из полотна.

Женские головные уборы представляли собой покрывала, платки, повязки. Популярна была романская повязка (см. цв. вкл., рис. 26), позволявшая скорректировать овал лица. Поверх нее надевался обруч или венец (рис. III.24). Иногда венцы и короны украшались не только драгоценными камнями, но и павлиньими перьями. Простолюдинки носили простенькие обручи, украшенные бусинками.

К украшениям относятся фибулы, брошки, венцы, короны и кайма на одежде, отделанные драгоценными камнями.

Косметики женщины употребляли немного. Они пользовались розовой водой, восточными благовонными маслами, пудрились и подкрашивали губы.

Связь костюма с архитектурой. Как уже было сказано выше, для романской одежды характерны блочность, членение единого целого на отдельные части и подчеркивание их каймой.

Продолжу.

ИЗ ЗАКРОМОВ

Ирландские буквицы 10-11вв

ИЗ ЗАКРОМОВ

Ирландские звериные орнаменты 11-12 вв.

ИЗ ЗАКРОМОВ

Кельтские старинные орнаменты.

ИЗ ЗАКРОМОВ

А теперь русские орнаменты того же времени.

Почувствуйте разницу.

Им и сказать- то нечего, кроме мычания. Ну, вот опять сорвался.

Аккуратнее, вы же профи )

А по теме - с большим интересом вас читаю, но из-за своего невежества в искусстве не могу так сразу сформулировать что-то б/менее внятное в виде ответа или оценки. Есть чего сказать, но нет особого времени на это. А в двух словах не опишешь...
Пра-прадед был иконописцем (дед Изот), бабушка чуть баловалась картинами в гуаши или вышивке. Ранее я смотрел на её картины с восхищением ( в далёком детстве). Но сейчас я понимаю, что это всё было на уровне простого увлечения в свободное время, типа хобби, и эти картины довольно примитивны... Но военному хирургу это простительно, наверное... )
В общем, Спасибо!

Благодарю за лестную оценку. Очень своевременно. Это же, кажется, Вы с восторгом раньше писали о иллюстрациях Билибина? Вот теперь всё понятно. Спасибо пра- прадеду и бабушке - хирургу.

А для диалога достаточно просто вспомнить то, что Вы читали в детстве и Ваши впечатления о прочитанном. "Айвенго", например. Слово за слово, вот и диалог, и тема значительно дополнится. И совсем не обязательно знать, как называются отдельные детали одежды, главное уловить дух времени. Вот об этом в следующем посте о Средневековье.

Средневековье

"Средневековый человек, как его рисуют исторические источники, предстает перед нами чрезвычайно чувстви­тельным. Слезы, рыдания, заламывания рук, обмороки часты как у женщин, так и у мужчин. Средневековый че­ловек любил яркие, контрастирующие цвета, его притя­гивали драматические, часто кровавые зрелища. Эту черту можно назвать сверхчувствительностью (гиперсензитивностью).

Еще один факт, на который обратили внимание исто­рики ментальностей, состоит в том, что наиболее аффек­тивные виды восприятия -слух, осязание, обоняние — представлены в познании средневековья шире, чем в со­временном. Чувственная опора интеллектуальной деятель­ности наших дней — зрение. В средние же века люди в основном слушают, а не читают. Медики определяют бо­лезнь по звуку и запаху. Музыка оказывает на людей глу­бочайшее впечатление. Л. Февр назвал указанную особен­ность строения восприятия визуальной отсталостью. Он считал, что люди средневековья и Возрождения еще не нашли достаточного применения для зрения в познава­тельной деятельности.

В сфере групповых отношений характерной особеннос­тью средневековой личности был конформизм по отноше­нию к своим и социальная агрессивность по отношению к чужим. Средневековую личность можно назвать корпоратив­ной. Она вращалась в своей среде и принадлежала к своей касте (сословию, фамилии, общине, гильдии, цеху). Поэто­му, как считают историки культуры начиная с Я. Буркхардта, «в средние века обе стороны самосознания — по отноше­нию к внешнему миру и своему внутреннему «Я» — как бы дремали под одним общим покрывалом. Последнее было со­ткано из бессознательных верований, наивных воззрений и предрассудков, весь мир с историей представляется сквозь это покрывало в своеобразной окраске, и человек познавал себя только по кастовым особенностам или по признакам, различающим народ, партию, корпорацию, семью, — дру­гими словами, понятие личности связывалось всегда с ка­кой-нибудь общей формой».

Время было осознано как огромная ценность и как источник материальных ценностей. Нетрудно видеть, что понимание значимости времени пришло вместе с ростом самосознания личности, начавшей видеть в себе не родовое существо, а неповторимую индивидуальность, то есть личность, поставленную в конкретную временную перспективу и развертывающую свои способности на протяжении ограниченного отрезка времени, отпущенного в этой жизни. Механический отсчет времени происходит без прямого участия человека, который вынужден признать независимость времени от него. Из собственности Бога время превращается в собственность человека.

К концу Античности, как и позже, повсеместно верили в богов, но знакомство Рима с моралью восточных эллинистических государств сделала нравы более свободными, чем это было принято. Вседозволенность императора Нерона, который сожительствовал с матерью, и Калигулы, лишившим девственности родную сестру, порождала разврат и среди подданных. К концу правления Римской империи страна, как известно, пребывала в упадке и тонула в проституции.

Авт. Россия?

Видимо, поэтому маятник качнулся в другую сторону – к крайней степени аскезы (многие исследователи полагают, что степень религиозности Средневековья была самой большой за всю историю человечества, пуританскому отношению к красоте и человеческому телу. Все эти черты характерны для эпохи Средневековья.

Питер Брейгель (Старший), «Триумф смерти», 1562. В XIV веке (1347—1352 годы) Европа была поражена пандемией чумы, которая получила название «черная смерть». Чума воспринималась как наказание, которое ниспослал разгневанный Бог. Папа Климент VI в своем послании от 26 сентября 1348 года назвал чуму «тайным судом Божьим» и болезнью, «которой Бог поразил христианский народ за грехи его». / Wikipedia

Кроме того, это время, которое отягощали страшные пандемии чумы, холеры и прочих опасных заболеваний. Последние беспокоили человечество со времен одомашнивания животных (именно они были источником многих заразных болезней) и образования первых более-менее крупных поселений, когда люди жили скученно и заражали большое число соседей. И в XI веке как раз наблюдается рост числа западноевропейских городов, а еще это время начала крестовых походов в страны Восточного Средиземноморья. Именно отсюда «рыцари веры» принесли в родные края проказу.

Микеланджело «Мучения Святого Антония», 1487 / Wikipedia

Медицина была в зачаточном состоянии. Поэтому смерть, мучения и болезни стали обыденностью для средневекового человека. Неудивительно, что уповать в таких условиях он мог только на Бога.

Люди средних веков отличались маниакальностью в плане выражения чувств. В зависимости от ситуации, они могли быть крайне одухотворены и восхищены чем-то, а могли отличаться высшей степенью жестокости и садизма – не только к другим, но и к себе. Доказательство тому – крестовые походы, когда люди (и даже дети!) гибли во имя «освобождение гроба Господня», агрессивное насаждение веры в других странах, жуткие пытки и процессы над ведьмами. А еще повсеместный обычай публичной казни. Созерцание крови, смерти и убийств – то, что видели взрослые и дети, и одновременно то, в чем психологически они нуждались.

«Когда мир был на пять веков моложе – все жизненные происшествия облекались в формы, очерченные куда более серьезно, чем в наше время. Страдания и радость, злосчастье и удача различались гораздо более ощутимо; человеческие переживания сохраняли ту степень полноты и непосредственности, с которой и поныне воспринимает горе и радость душа ребенка», – пишет в своей работе «Осень Средневековья» известный голландский историк Йохан Хёйзинга.

Высокая степень чувствительности заставляла человека искать острых ощущений (хотя жизнь, кажется, и так давала их в избытке), поэтому люди старались наполнить свой мир яркими красками. Вероятно, поэтому средневековая живопись наполнена не реальными, а сказочными персонажами и, конечно, чувствами, основное из которых – страх небесной кары за прегрешения. Картины тех лет полны бушующих в человеке страстей и исполнены настолько сильным ужасом, что современникам он кажется гротескным."

Фюссли "Ночной кошмар"

Рейкарт "В кругу демонов"

Гойя

Продолжу.

Не по теме, чтобы встряхнуться.

Однажды А.Дюма решил драться на дуэли. Вместе с одним молодым человеком они бросили в шляпу две бумажки на одной из которых написано «смерть». Вытянувший эту надпись должен был застрелиться. Собственно эту бумажку Дюма и вытянул. Делать нечего, вместе с пистолетом он удаляется в комнату, через минуту раздается выстрел. Вбегают родные и видят картину. Стоит Дюма с пистолетом и с удивлением говорит «промахнулся!»

Вряд ли это был я, если только в состоянии очень изменённого сознания ).... Да нет, точно не было такого... )

"промахнулся!"

Средневековье

Этот удивительный и трагичный мир рождал титанов.

Я бы очень, очень хотел встретиться с кем - нибудь из людей средних веков. Посидели бы за коньяком, побеседовали.

"Его отец был другом Данте, им вместе пришлось много претерпеть за свои взгляды. Франческо Петрарка и родился, собственно, в годы, когда его отец находился в изгнании. Это был 1304 год. Сначала Тоскана, потом Авиньон. Приблизилась семья к папскому двору. Там и взрослел мальчик. Родители дали Петрарке блестящее образование. 4 года он проучился в университете Монпелье, ещё столько же в Болонском. От него требовалось стать юристом. И жизнь была бы обеспеченной и беззаботной.

Но душа была мятежной. Он читал много и, как на грех, не только в целях учёбы. Увлекся молодой человек античной литературой. Родители к моменту окончания ВУЗов уже отправились в лучший мир, а значит выбирать дорогу нужно, а главное - можно, самому. Он и смастерил себя.

Во-первых, куда подальше отправил всю эту ненавистную скучную сухую юриспруденцию. Надоело и не лежит никак душа. Восемь лет потрачено? Так впереди ещё вся жизнь. Франческо размышлял, где же можно и книжки читать, и ещё и чтобы деньги получать. Решил принять духовный сан.

О вашей красоте в стихах молчу

И, чувствуя глубокое смущенье,

Хочу исправить это упущенье

И к первой встрече памятью лечу.

И тогда появляется она. Лаура. Она замужем. Он священник. У них не может быть никакого будущего. Первая встреча происходит в церкви. С этого момента рождается цикл его лирики, посвященной ей. Кем она была? Вопрос хороший, но он на втором месте важности после "А была ли она вообще?". Сомневались в реальности этой женщины не только исследователи его жизни, но и даже друзья. Известно письмо, в котором Петрарка убеждает товарища, что она не выдуманный персонаж. При всем при этом, есть детали её биографии - 11 детей, ранняя смерть от туберкулеза или чумы.

Решение у этой загадки может быть довольно простое. В одном из интервью, медиевист Елена Браун рассказывала нам, что у средневековых рыцарей обязательно должна была быть дама сердца. Её любить не обязательно было на самом деле, но она должна была быть. Петрарка не рыцарь, но времена-то те самые. Вот он и мог создать в своем поэтическом мире некий образ, основываясь вполне возможно, на реально встреченной в церкве симпатичной особе. Любить уже сформированной персонаж, а не ту женщину, как физическое воплощение.

А создавать образы приходилось. Ведь реальность так удручала порой. Петрарка, фанатично влюбленный в античность, в 1337 году посетил тот самый Рим. Его вывез туда покровитель и спонсор Джованни Колонна. В те годы Рим представлял собой даже не руины, а сельскую жизнь, которая велась среди того, что когда-то было Вечным Городом. Это зрелище разбило сердце поэта куда сильнее, чем любые романтические отношения. Он посещал и Париж, и Фландрию, и Германию. Путешествует по Италии. В 1336 он поднимался с братом на гору Ванту, что во французском Провансе. Нигде не нашел упоения. Фантазии и представления были куда богаче нежели реальность.

Но стоит улыбнуться ей, нежданно

Явив пред нами тысячи красот, —

В глубинах Монджибелло труд замрет

Хромого Сицилийца-великана.

Франческо в свои 33 уходит в уединение. В том же провансе среди природы он живет вдали от мирской суеты на вилле. И там уж он формирует свой мир. Канцоны, мадригалы, секстины, сонеты, поэмы, письма так и летят из-под его пера. В переписке он переходит зачастую на античную латынь, видимо и чувствует себя гражданином Рима. И в этом своем аскетичном мирке он становится известным по всей Европе. Его приглашают и в Парижский университет, и в Рим с похожим предложением - пройти процедуру поэтического венчания.

Разумеется, Рим. Пусть уж такой, каким город этот стал, но это всё же Рим. 8 апреля на Капитолии 37-летний Петрарка читает речь. На него смотрят тысячи лиц собравшихся. Советский специалист по итальянскому Возрождению М.А.Гуковский указывает на интересный момент. Темой выступления Франческо выбрал помимо размышления о поэтическом искусстве, значение лавра. В чем соль? Да просто "лавр" созвучен имени "Лаура". Он это и в своей лирике неоднократно подчеркивал. Ему тогда и возложил Римский сенатор лавровый венец на голову.

Апофеоз несомненный. Но нужен жест красивый. Поэт снимает с себя лавр и возлагает его на алтарь Святого Петра.

- Да, уважаемый, Франческо Пьетрович, об этом говорят и спустя 700 лет! Мечтали о вечной славе?

Петрарка становится настоящей поп-звездой (ну а как еще назвать столь популярного человека, которого приглашают с выступлениями по всей Европе). Эти путешествия не заканчиваются. Он в принципе теперь выбирает жизнь не аскета, но номада. Путешествует из города в город. Так и живёт. Он сам выбирает куда ехать, а кого игнорировать. В частности, он отказывается посещать Флоренцию, памятуя о том, как изгнана была его семья.

Пустился в путь седой как лунь старик

Из отчих мест, где годы пролетели;

Родные удержать его хотели,

Но он не знал сомнений в этот миг.

Лаура умерла в 1348-м. Или Петрарка решил, что пора ей умереть. У него уже другие вопросы. Он не влюбленный рыцарь более, а скорее политик. Его письма посвящены необходимости возвращения папского престола из Авиньона в Рим, прекращению войны между Венецией и Генуей, отправляется с дипломатической миссией к императору Священной римской империи. Поэзия остается в прошлом. Он пишет философские письма, произносит пространные речи на собраниях и торжествах. Он пишет две свои автобиографии, но не просто как повествование - о, нет! Это же великий Петрарка. Первый вариант - это его диалог с Августином Блаженным, который жил почти за 1000 лет до него. Второй вариант - это назидание к потомкам!

Да и умер он, как полагается, человеку в его образе (неужто репетировал?). С пером в руках, работая над биографией Цезаря. Франческо Петрарке было 69 лет. Он пережил Лауру на 26 лет. Кстати, по всей видимости, Лаура не всегда занимала его всецело. Да и священство не избавляло от тяги к земному на все сто процентов. Известно, по крайней мере о двух детях Петрарки, разумеется внебрачных. Одна из дочерей жила с семьей в Венеции, и Петрарка в 60-х годах жил неподалеку от неё.

Такая личность. А что касается поэзии. То тут большой вопрос, как её оценивать. Читать в оригинале, да что мы там поймем? Читать в литературном переводе - это уже мы будем воспринимать поэтический талант переводчика. Читать в подстрочном переводе, но здесь не будет места поэзии."

Продолжу.

для любопытных.

Кристьен же Труа

«Тристан и Изольда»

https://librebook.me/roman_o_tristane_i_izolde/vol1/1?ysclid=lmyxegh4ev896666169

"Без названия"

Уважаемые коллеги, авторы и читатели, не знаю, как вы, но я со второго класса возненавидел первое сентября (идя в первый класс этот день ждешь, не понимая, что он не принесет ничего хорошего), когда слово «надо» просто вдавливало в землю. Ну почему надо? Кому надо?

Ведь были такие славные три месяца сплошного праздника, когда от свободы кружится голова, когда все время на улице, когда общаешься с теми, с кем хочешь, а не с теми, кого собрали по непонятному принципу в ограниченное пространство класса и «приказали» дружить.
Закончив учёбу, отслужив и отработав положенное, мое настроение изменилось на противоположное. Теперь я жду первое сентября, потому, что в этот день мне никуда «не надо» в обязательном порядке или по приказу свыше. Поскольку сейчас надо мной «только звезды», могу позволить несколько дней быть там, где хочу, там, «где надо» именно мне и никому больше.
А хочу быть на даче, куда ко мне (именно и только ко мне!) приходит ровесница, подружка-Осень. На улицах поселочка пустынно, бабушки-дедушки-внуки-внучки перебрались в ненавистный город, им всем «надо». А мне нет! Потому сижу под яблоней, перечитываю А.И. Куприна «Пустые дачи», хрумкаю, угощаю Друга сладчайшим яблочком и жду…, когда же Она придет. Каждый год это происходит по разному. Иногда мелким, моросящим дождем, таким тихим, будто бабушка перелистывает старенькую книжку сказок, читая мне на ночь.
Иногда – багряным кленовым листом, запутавшимся в волосах и никак не желающим их покидать. А иногда легкой паутинкой с паучком-путешественником, медленно пролетевшей навстречу заходящему ласковому солнышку. Но Она обязательно приходит, моя славная тихая подруга, которую я так люблю… . С которой можно обо всем поговорить, даже посоветоваться, бредя по опустевшему лесу, куда глаза глядят.
А знаете, какой аромат Она приносит с собой? О, его трудно с чем либо перепутать, тут и легкая прель опавшей листвы, и запах далеких костров, на которых жгут Лето и, мой самый любимый (не надо никакого парфюма! ) – созревшей горьковатой полыни.
…Приходи скорее, я очень жду Тебя, моя дорогая Осень… .

Вот примерно так. Понимаю, что зарисовка не вполне вписывается в идею странички и при получении мнения о неуместности без обид удалю.

Восхищён!!! Белый стих!!! Красиво!!! Спасибо!!!

Приятно ошарашен незаслуженно высокой оценкой. Спасибо, Сергей Иванович.